В клетке. Вирус. Напролом

Мы разместились впереди всей остальной прессы, для этого пришлось немного поработать локтями, ведь мы не такая крупная телекомпания, зато получили хороший обзор. Сбоку от нас первая леди, одетая в зимнее пальто, разговаривала с какой-то молодой женщиной, вероятно ее помощницей, и, по-видимому, сотрудниками службы безопасности. На ее лице не было того привычного выражения, с которым она обычно появлялась на публике. Но, поскольку она находилась не на сцене, обращать на это внимание вряд ли было справедливо.

Глава скаутов очень быстро представила ее, и первая леди поднялась на трибуну. Девочки громко закричали, приветствуя ее, и если вы посмотрите запись церемонии, то увидите, насколько мучительны были для нее эти звуки. Но она улыбнулась, помахала рукой, вынула свои заметки и, как опытная актриса, мужественно говорила в течение пяти минут. После чего замолчала, снова улыбнулась и сошла с трибуны.

Элизабет Торрес:

Она обернулась ко мне со словами: «Кажется, у меня сейчас случится удар». И упала.

Энн Уотсон:

Я даже не думала, что люди способны двигаться с такой скоростью, когда увидела, как сотрудники службы безопасности бросились к ней, после того как она упала.

Полковник Лидия Харви:

Когда я узнала о том, что первая леди потеряла сознание в Мэриленде, будучи больной перед выступлением, а никого из моих подчиненных не было рядом, я при первой же возможности подала президенту рапорт об увольнении. Он отказал на том основании, что первая леди не сообщила работникам аппарата о своем плохом самочувствии. Тем не менее сразу после этого мне стало понятно, что наиболее высокопоставленные члены его команды не согласились с решением президента. Они заявили, что я недостаточно хорошо провела лечение ранней стадии болезни, вследствие чего та прогрессировала и перешла во вторую стадию, проявившись признаками менингита.

Конечно, теперь мы знаем, что ни я, ни какой-либо другой врач не смог бы сделать ничего, что изменило бы развитие болезни. Но ведь речь идет о супруге президента. И как бы возмутительно это ни звучало, но ее недуг в Белом доме очень быстро стал поводом для политических интриг.

Так или иначе, но уже через несколько минут после того обморока она была на пути в больницу Уолтера Рида, как и я.

Уэсли Очинклосс, заместитель главы администрации президента Хадена:

Президент был в Аризоне на встрече с западными губернаторами, когда ему сообщили о том, что произошло с его женой. Они как раз обсуждали строительство стены на границе с Мексикой, когда (помощник президента) Клай Стрикленд наклонился к нему и что-то прошептал на ухо. Президент немедленно встал и направился к двери. Губернатор Техаса, его главный оппонент, начал было возмущаться, и тогда президент поднял руку и сказал ему: «Билл, ты даже не представляешь себе, до какой степени мне сейчас наплевать на твою дурацкую стену» – и вышел из комнаты. Я уверен, что губернатор Техаса так и не забыл президенту этой реплики. А еще уверен, что президенту не было до этого никакого дела.

Нил Джозеф:

Даже после окончания тех скандальных выборов никто так по-настоящему и не оценил, в какой степени Бенджамин Хаден зависим от своей жены. Много говорилось о близости их отношений, о том, насколько мягче он стал благодаря им, хотя всегда был довольно неприятным человеком. Но большинство людей не обратили внимания на то, насколько сильно он нуждался в ней – и в политическом смысле, и в эмоциональном. Проще говоря, без нее он бы вообще не оказался в Белом доме. И не было лучшего способа выбить у него почву из-под ног, чем сообщить об этом приступе, который вполне мог оказаться следствием тяжелого инсульта. Когда он бросил все и, прервав совещание буквально на полуслове, помчался к ней, многие удивились. Им не стоило удивляться. Было бы гораздо удивительнее, если бы он этого не сделал.

Полковник Лидия Харви:

Я помню лицо президента, когда он увидел свою жену в палате больницы Уолтера Рида. Казалось, кто-то вырвал ему сердце и швырнул на пол.

Бенджамин Молданадо:

Приблизительно в то же время, когда первую леди поразила стадия менингита, некоторые из более ранних жертв этой стадии стали переходить к третьей, как мы ее определили, фазе болезни, которая кардинально отличалась от двух предыдущих. В этой фазе отключается соматическая нервная система: человек не может пошевелиться, не может разговаривать, не может даже моргать по своей воле. При этом вегетативная нервная система в большинстве случаев продолжает работать, поэтому люди могут дышать и все жизненно важные органы функционируют в более-менее нормальном режиме. Когнитивная функция также не изменяется больше, чем это уже произошло на стадии менингита.