В конце пути

Чарли не пошевелился, не оторвал взгляд от пола.

Мы просрочили ежегодную аттестацию, рассеянно продолжил Смерть, возвращаясь к созерцанию комнаты. А еще вышло новое предписание, по нему время, проведенное в дороге, считается рабочим, поэтому в Милтон-Кинс обдумывают, какие изменения внести в твой контракт, и хотят с тобой побеседовать.

Молчание.

Ну что, вновь заговорил Смерть, посмотрев на опухшее, в кровоподтеках, лицо Чарли. Как тебе работается?

Чарли медленно поднял голову и встретил взгляд Смерти.

– Честно говоря, есть некоторые трудности.

Смерть понимающе кивнул и похлопал Чарли по плечу. Похищение и пытки, верно? Давненько такого не случалось, но все же бывает.

– Вы их убьете? – спросил Чарли.

Убью? Кого?

– Тех, кто сотворил со мной такое.

Чарли, сокрушенно произнес Смерть, я не убиваю. Я просто… являюсь к началу действа.

– Но… в Беларуси…

Согласен, порой я бываю вспыльчив, и я не жалую… грубость, особенно в отношении своего посланника. К тому же господа из Беларуси пытались мною манипулировать. Неужто они не читали «Франкенштейна»? Не ходили в кинотеатр? Не знали, чем оборачивается подобное поведение? Впрочем, на твой вопрос я отвечу «нет». Едва ли твоих мучителей ждут какие-либо… очевидные последствия. Возможно, умрет дочь. Праздник в честь дня ее рождения, вероятно, был последним, однако люди эти будут жить, потому что, видишь ли… таков наш мир. Так он сегодня устроен. Я не правосудие, Чарли. Я не логика и не закон, я не уравниваю чаши весов. Знаешь, меня как-то назвали непостоянным, и я ответил: «Сейчас я вам покажу непостоянство», а потом взял да и передумал!

Смерть хохотнул, скосил глаза на Чарли – смеется ли тот, – увидел, что нет, и тут же стал серьезным.

Ну да ладно, продолжил Смерть и поерзал на краешке кровати. Ты хочешь, чтобы они страдали?

– Нет, – задумчиво ответил Чарли и удивился собственным словам. – Нет, не хочу.

Хорошо! Это хорошо. Знаешь, вот такое отношение и делает тебя замечательным вестником. Очень важно понимать ценность и смысл происходящего. За бахвальством и угрозами важно распознавать человека. В прошлом на меня, бывало, работали люди, которые видели лишь трупы, говорящие трупы; такие вестники не оправдывали моих надежд, не проявляли великодушия и вдумчивости – ни в словах, ни в делах. А вот ты…

Чарли обхватил голову руками, впился пальцами в кожу, будто мечтая прорвать плоть, обнажить череп. Смерть в удивлении умолк, пристально вгляделся. Чарли? Что с тобой?

Тот помотал головой, не находя слов.

Чарли, Чарли, укорил Смерть и погладил вестника по спине. Ох, Чарли, так не пойдет! Ну-ка, поговори со мной.

– Я… не могу, – прошептал Чарли. – Не могу. Того, что вы описываете… не могу. Я ездил по свету и видел… гибель всего. Лед треснул, и профессор умер, провалился и бросил сына одного, потому что миру пришел конец. Агнес и Иеремия, они кричали, кричали, кричали, но никто не слушал, потому что они слабые, а богачи – сильные, и мир Агнес рухнул, но ради чего? Изабелла дарила людям смех, и она жива, она жива, и это хорошо, зато полицейские… они сделали вид, будто ничего не произошло, потому что именно они

обладали властью, и порой люди живут, а порой умирают, однако смех гаснет, и война не приносит побед, и Касим… он назвал их крысами. Вы подарили ему ручку с высохшими чернилами. «Крысы» погибли, потому что не были людьми, и я приехал в Америку, а тут… люди страдают, и мир вращается, а мечта… мечта не умирает, она обретает новые черты, от которых хорошие люди чахнут, и все из-за того, что люди – на самом деле нелюди!

Голос прерывистый, почти крик. Судорожный, дрожащий вдох. Еще одна попытка, теперь медленней.

– Теперь я смотрю на мир… Мне льстило, очень льстило быть вашим вестником, потому что я почитал жизнь. Я был таким, как вы хотели, я чествовал живых перед кончиной, считал это большой честью. Величайшей честью на земле. Теперь же я оглядываюсь – и слышу лишь бой барабанов, и вижу лишь мир, в котором тот, кто не с нами, тот против нас. Ученый прав, здравый смысл умер; мечта умерла; само человечество стало другим, озверело. Оно отвратительно. Жизнь отвратительна. Кругом грязь и мрак. Я смотрю вокруг. И вижу лишь вас.

Надрывный всхлип; Чарли вновь качнулся вперед, обхватил голову руками.

Смерть покивал, обдумывая услышанное и не убирая ладони со спины Чарли. Затем воскликнул – пойдем – и встал.

Чарли вскинулся – растерянный, глаза жжет, рот изумленно приоткрыт.

Пойдем, повторил Смерть, сама веселость. У нас встреча, опаздывать нельзя.

– Я не…

Пойдем. Это недалеко. Если хочешь, возьмем такси.

Смерть вытащил магнитную карточку из держателя, погрузив номер во мрак, бодро ею помахал и одарил Чарли озорной улыбкой. Пойдем-пойдем. Только одна встреча. Ради меня.

Смерть распахнул двери.

Чарли шагнул следом, на свет.

Глава 107

Такси. Всего пара кварталов, но Смерть заявил, что ходить пешком Чарли не стоит.