В координатах мифа

Я перед зеркалом стоял и пристально в глаза гляделТому, кто взял меня и в то, что вижу я, одел.Тому, кто тело дал, лицо, парик и цвет лица,Тому, с кем мы – и я, и он – с начала до конца.Он тоже на меня смотрел и думал обо мне.И все, что я ему хотел, сказать он мог бы мне.Но я молчал, и он в ответ ни глазом не моргнул.Пора. Я другу подмигнул и взгляд свой отвернул.И он пошел куда-то там, куда он знает сам.По зазеркальным побродить побрел он по углам.Что там искать? Там темень, мгла, там нету ничего.Шел бы со мной, ведь у него на свете никого.И я один. И, кроме нас, никто не знает, какЕму сюда попасть, а мне в тот окунуться мрак.За эхом побродить немым, не видя своих ног,И стать собой, как только б он здесь оказаться смог.

Блокнот

Купил блокнот себе намедниИ тот блокнот уж исписал,Подумав: «Может, старым стал?»И, опровергнув эти бредни,Писать стал больше, чем писалНа кухнях, в комнатах, в передних.И отстраняя всякий разЕго картонную обложку,Кладу не ложечку, а ложкуВ единый мировой запасТого, что копит понемножкуЛюбой из пишущих – из нас!

«Из окон дует, в комнатах темно…»

Из окон дует, в комнатах темно,

И капли барабанят по карнизу,

Из-под своих бровей гляжу я снизу

На город, выжить где не суждено.

И думаю, глаза пред ним потупив,

За что достался этот мне удел?

Неужто в своей жизни я хотел

Лишь видеть глыбы стоэтажных ульев,

Чадящих потом прокопченных стен?

Э, нет. Поднять глаза зрачками в небо,

Убраться вон, чтоб разум сохранить!

Меня уже ничем не удивить,

Местами разве что, где еще не был.

Забрать кота, будильник, одеяло,

Забрать все сбереженья, коих нет,

И городской тоски оставив след,

Начать другое, новое начало

В краях тех, где меня сегодня нет.

Белый день

Я бы вывел для себяЖелтым мелом на пескеБелый день календаря,Что маячит вдалеке.Этот день, в обед начавшись,Голову склонит мою,И, в обед в нем оказавшись,Я заплачу и спою.Обо всем, что накипело,О былых благих делах,Кои днем, слепящее-белым,Превратятся в белый прах.Песня хрипом оборвется,На дворе наступит ночь,Белый Млечный путь завьется,Бытие погонит прочь.Я сижу на табуретке,Одиночество в тиши.

Белый день, незванно-редкий,Наступает – не дыши.

«Тянулось время к десяти…»

Тянулось время к десяти,Темнела улица за рамой.Легко водитель запоздалыйЛетел в кабинной заперти.А я? Что я? Мой подбородокНа локти-сошки оперся,И взгляд слегка уставилсяВ зарамный малый переулок.И вечер свой на суд себеОтдал, пером его отметил.Да так, что сам и не заметил,Как сумрак вечера во тьмеВновь ночью хмурой обесцветил —Отдался весь зарамной мгле.

«Я жертва своего безделья…»