В краю саванн

Пляшут обычно девушки лет двенадцати-шестнадцати. Быстрота — главное в танце. Происходит своеобразное соревнование возможностей барабана и человека. Пляски под тамтам часто парные. Я пытаюсь определить продолжительность пребывания в круге. Получается не более полутора-двух минут. Чтобы ничто не мешало движениям, девушки перед выходом в круг сбрасывают обувь. Над танцующими висит облако пыли, но никто этого не замечает.

Место пляски сдавил круг зрителей. Дети особенно сильно поддаются магическому действию тамтама. Их глазенки горят, они зачарованы происходящим. Днем, вооружившись старой кастрюлей или бидоном, они подражают взрослым.

Быстрые парные пляски сменяются коллективными. Теперь в круг вступают замужние женщины. Они выстраиваются цепочкой и ритмичными плавными движениями взмахивают широкими нейлоновыми накидками.

Самый большой праздник малийских мусульман — Табаски, или праздник Барана. Бывает он обычно в апреле, через 70 дней после окончания поста. Но точная дата его определяется положением луны на небе. Даже накануне до захода солнца никто определенно не может сказать, будет ли завтра праздничный день. В день Табаски глава каждой семьи обязан зарезать несколько баранов. Хотя дата праздника известна лишь приблизительно, население начинает готовиться к нему заранее. На улицах Бамако появляются одетые в белое мавры со стадами овец. Из дворов доносится блеяние уже приобретенных баранов. Под деревьями вдоль тротуаров устроились парикмахеры, которые без мыла, с помощью одной только воды ловко бреют головы. Женщины шьют наряды. В день Табаски все хотят быть красивыми и нарядными. Табаски — нерабочий день.

Табаски начинается с еще более грандиозного молебна, чем в день окончания поста. На площади возле мечети не хватает места. Молящимися заполнены все прилегающие к площади улицы и переулки. Подъезд к площади регулирует полиция. И снова шеренги людей, одетых в белые и синие бубу, волнами падают ниц, простирают руки.

В конце молебна на помосте, установленном на площади, закалывают жертвенного барана. В этот праздник овца может быть заколота за грехи одного человека, корова или бык — за семерых, верблюд — за десятерых, причем жертва должна быть однолетней. Бараньи туши тут же свежуют, набивают просом и поджаривают на вертеле.

Приносить жертвы нужно, чтобы попасть в рай. Лишь тот попадет в рай, кто сумеет на жертвенных животных переехать перекинутый над адом мост Сират. Мост этот тоньше женского волоса, острее лезвия меча и горячее пламени. У входа на Сират мусульманина будут ждать бараны, коровы и верблюды, заколотые верующим в праздник Табаски. Дот, кто не закалывал животных, не сможет переехать по этому мосту. Он не удержится на нем и упадет в ад.

Эту мусульманскую легенду рассказывает мне Драман, правоверный мусульманин. Закалывать баранов могут не все. Овца стоит почти целую месячную зарплату неквалифицированного рабочего государственного предприятия.

Ислам — религия классового общества. Еще в XI–XIV веках он способствовал сплочению разрозненных племен Западной Африки, поклонявшихся различным местным божествам. Ислам служил прежде всего интересам родовой знати и богатых торговцев, которые первыми приняли новую религию. Став мусульманами, феодальные правители обязались совершать паломничество в святые места — Мекку и Медину. Эта традиция жива и сейчас, но путешествуют теперь не на верблюдах, а на комфортабельных реактивных самолетах. Такое паломничество по карману далеко не многим малийцам. Для мусульман, оставшихся дома, показывают цветной фильм о святых местах. На демонстрацию таких фильмов верующие приходят как на праздник — в лучших одеждах. Появление на экране Каабы, которую целуют верующие, встречается аплодисментами.

Третий праздник малийских мусульман — Маулюд, день рождения пророка. Начинается он необычно: глубокой ночью европейцы, живущие в африканских кварталах, бывают разбужены грохотом кастрюль, сковород и других металлических предметов. Этот грохот обозначает вознесение Мухаммеда, который, по преданию, летел на молнии и успел совершить свое путешествие так быстро, что, когда вернулся на землю, постель его еще не успела остыть.

Кроме праздников мне пришлось присутствовать и на похоронах: умерла жена моего студента Майга. Раньше она училась в Административной школе. С Фофаной и еще одним малийским преподавателем едем в госпиталь. В палате — сам Майга, сестра покойницы и несколько студентов. Сестра несколько раз пытается заголосить, но ее всякий раз быстро успокаивают. Громкое причитание не принято.

Похороны состоялись в тот же день. После обеда приезжаем в квартальную мечеть. Человек сорок мужчин уже выстроились в шеренги для молитвы. Фофана увлекает меня туда же.

— Я же не мусульманин, молиться не умею.

— Просто стой, так надо.