В кругу Леонида Леонова. Из записок 1968-1988-х годов

Так обрываются записи А.И. Овчаренко. В конце июня — июле их больше нет. 8 июля мы выехали в Ниду отдыхать. Сначала пла­нировали поездку в Дубулты (возле Риги), уже были выписаны пу­тевки, но, когда Александр Иванович пошел за ними, его в Лит­фонде, где выдавали путевки, почему-то стали упорно уговаривать поехать в Ниду, так как на Рижском взморье якобы грязная вода. Он позвонил мне. Как бы что-то предчувствуя, я не хотела согла­шаться на замену места отдыха, но он меня уговорил поехать в Ниду. 20 июля утром после небольшой прогулки по пляжу, вошел в море, а через несколько минут его без сознания вынесли на бе­рег. Прекрасно плавал, не был на глубине, ни инфаркта, ни ин­сульта. На берегу литовцы спасали его жизнь, появился пульс, но в приехавшей «скорой помощи» не оказалось прибора импульса (электрошока). Так потерялась жизнь, все было таинственным и странным. Уходя рано утром на почту, Александр Иванович ска­зал мне, что видел плохой сон и, обеспокоенный — не случилось ли чего с дочерьми, которых мы не взяли с собой, решил позво­нить в Москву. Успокоившись, что с детьми все в порядке, я так и не спросила, что за сон, ставший вещим, видел он.

При жизни Александра Ивановича в нашем доме всегда бывали писатели, ученые, и свои, и зарубежные. Он поддерживал отноше­ния с большинством русских писателей, писал о них, помогал в слу­чае с трудностями при издании, отыскивал талантливых молодых, вводил их в журналы, в издательства, всегда поддерживал в Прием­ной комиссии Союза писателей.

Почти не умолкая, звонил в нашем доме телефон. Но профессора Овчаренко не стало. И так уж повелось у русских — большинство тех, с кем он был связан, не утруждали себя, чтобы душевно поддержать семью, сохранить память о нем.

И только Леонид Максимович Леонов в течение шести лет после ухода Александра Ивановича ни одного дня не забывал о нас. Навер­ное, мы бы не выдержали, если бы этот удивительный человек не принял в нас такого участия. Доброта его была безмерной, если учесть его возраст, болезни, утраты. Нравственный облик этого старого че­ловека на фоне все более развивавшегося в это время бездушия, оз­лобления, общественной ломки, оказал на меня и моих дочерей не­измеримое влияние, поддерживал нас.

Помня, как Александр Иванович хлопотал, чтобы роман «Пира­мида» был издан при жизни великого писателя, я всегда спрашивала о том, продвигается ли работа. Знала, что с Леонидом Максимови­чем сотрудничали многие редакторы-секретари, которые должны были помочь ему «вживить» более тысячи вставок в текст первого варианта романа, найти им должное место в огромном объеме его, — О .Я. Афанасьева, В. Хрулев, В. Дементьев, М. Лобанов.

Работала и дочь Леонида Максимовича — Наталья Леонидовна. Но роман все не был готов к изданию, считал его автор.

Настойчивую заботу об издании романа проявил Б.И. Стукалин, друживший с Л.М. издатель П.Ф. Алешкин энергично организовал атмосферу необходимости быстрого издания.

О своей роли в журнальном варианте издания романа в «Нашем со­временнике» рассказал недавно Г.М. Гусев, очень любивший Леонова.

Но Леониду Максимовичу нужен был редактор, способный свес­ти воедино всю его огромную работу, обладавший математической памятью, чтобы держать в уме все эти вставки, помнить их место, разбираться во всей сложности философских поисков, теологических и религиозных (иногда даже оккультных) построений. И не повре­дить капилляров живого организма романа.

Те, кто знал требовательность классика не только к другим, но и к себе, могут сказать, что дочь профессора А.И. Овчаренко — доктор филологических наук Ольга Овчаренко, работавшая в течение более двух с половиной лет с Леонидом Максимовичем, не щадила своего здоровья. Автор романа подтвердил, что это его авторский текст, и думаю, что хоть в какой-то мере испытал облегчение, сняв с себя тяжкий груз неоконченной работы.

А наша семья, более 25 лет знавшая Леонида Максимовича, чем могла, отблагодарила его за доброту и величие души.

Еще и еще раз мы кланяемся великому писателю Земли Русской, Мудрецу и Провидцу.