В лабиринтах судьбы

Мотор завывающе гудел на предельных оборотах. «Волга» бешено мчалась по шоссе, рассекая неподвижный горячий воздух. Александр Григорьевич ехал на встречу с представителем военной мафии. Пользуясь беспорядками в похоронных делах, они приноровились переправлять из Афганистана наркотики сюда, в столицу, в запаянных цинковых гробах. Оформление «груза – 200» находилось под контролем нескольких опустившихся прапорщиков, подкупить которых не представляло большого труда. Тонкости отгрузки не интересовали Баклана. У каждой стороны была своя работа. На встречах оговаривались сроки поставки, сумма, количество, каналы приёмки, безопасность сделки. В других нюансах предстоящей операции Александр Григорьевич ориентировался непосредственно на встрече. Только после того, когда его звериное чутьё угадывало степень сложности и уровень опасности предстоящей работы, он принимал окончательное решение. Условия, как правило, были у него жёсткие и неуступчивые. Баклан знал: уступишь раз, поставщики не будут церемониться при очередных поставках, станут давить, отвергать излишнюю осторожность. Идти на поводу у кого бы то ни было, он не желал. Не в его правилах. Жизнь научила его этому. Не верь, не бойся, не проси. Эти слова идут по жизни с каждым вором. Баклан оставался верен этим принципам и не раз убеждался, насколько ёмко и правильно отражена в них действительность жизни.

Баклан любил баню. Пробыв в заключении полтора десятка лет, он познал её истинную ценность. На зоне была баня. В отличие от лагерного начальства он испытывал парное блаженство не так часто, как того хотелось. За столь длительный срок заключения он не смог попасть в группу правящих зоной воров. Отсутствовал воровской талант. Смотрящий и его приближённые, как и начальство зоны, могли позволить себе банный кайф практически в любой день. У них и баня была своя. Она стояла в стороне от промышленной и жилой зоны. Вот потому-то, надо полагать, обретя свободу, и полюбил Рома отхаживать себя веником в клубах обжигающего пара.

Сегодня встреча с поставщиками наркотической дури, как обычно, должна состояться на одной из подмосковных дач. Место встречи Баклан определял сам, хотя в последнее время его не менял. Понравившаяся ему дача находилась в восьмидесяти километрах от Москвы. Она ничем не выделялась среди других строений, разве что внутренним убранством комнат и просторной русской баней с небольшим бассейном. Баклан любил проводить здесь встречи. Уютно, спокойно, безопасно. Решались дела, и можно было расслабиться по полной программе. Кореша по бизнесу от проституции поставляли на сходки молодых женщин, ещё застенчивых и неохамевших. Представление о «работе» у них было пока туманным, а организм не гонял по венам гер-герыча. Ни разу. Баклан был щедр и ласков с ними, физического насилия не применял и получал, взамен, несказанные ласки. Проститутки знали это, ценили его щедроты, а некоторые даже влюблялись. Распорядок банных процедур был известен всем, и никто не осмеливался его нарушать. Баклан обычно говорил:

– Дела наши должны быть чисты и прозрачны, а поэтому предлагаю проделать вначале то, что способствует чистоте. Обе договаривающиеся стороны шли в парную и стоически выдерживали неимоверные пытки под адским веником. Каждой из сторон хотелось доказать свою выносливость и превосходство. Парились до потемнения в глазах.

Пересидеть на полке друг друга не удавалось никому, жар гнал к выходу одновременно всех и бросал в бассейн. Первым прыгал всегда Баклан. Тысячи брызг летели в лица стоящим на кромке резервуара. Никто не роптал. Такое правило раз и навсегда выработал сам хозяин, нарушений не наблюдалось.

Особняк был оформлен на подставное лицо, но ни у кого не возникало сомнений о его истинном владельце. Постояльцем на даче являлся угрюмый неразговорчивый мужчина лет тридцати пяти. Звали его Обеза. Настоящего имени, тем более фамилии не знал никто. Он был похож на неандертальца: вдавленный назад подбородок, большие надбровные дуги, очень массивные челюсти. Голова крупная, но вряд ли в ней умещалось большое количество серого вещества. Обеза, благодаря широкой кости, выглядел крепышом, хотя его рост едва дотягивал до среднего. Широкий, с горбинкой, нос вздёрнут вверх. Тело состоит их одних мышц.

Александр Григорьевич обычно звонил заранее и сообщал о предстоящей встрече. Обеза выслушивал распоряжение до конца и произносил одно слово:

– Пнял.

Потом он приступал к запуску банного конвейера.

Первой появилась «Волга» авторитета. Выгрузились Блямба, Тезис и Жор. Через четверть минуты степенно выплыл хозяин. Закрыв ворота, подошёл Обеза.

– Как дела? – поинтересовался Баклан больше для порядка.

– Готово, – отозвался постоялец, и только посвящённому человеку было понятно, о чём идёт речь.

– Через пятнадцать минут прибудут гости, иди, встречай.

Обеза кивнул головой.