В лапах страха (СИ)

Глеб издал какой-то неопределённый звук; «десятка» дёрнулась и зашлась астматическим «кашлем» – рывки продолжались какое-то время, затем прекратились.

- Чёртов бензонасос! – выругался Глеб.

Марина почувствовала на ладонях холодный пот.

- Только не говори, что она сейчас сломается...

Глеб хрустнул шеей.

- Не каркай.

Марина вздрогнула. Она чуть было не сказала в ответ КЫШ, как тогда на кладбище, но вовремя опомнилась и лишь с присвистом выдохнула, прикрыв губы пальцами.

За окном простирался иллюзорный пейзаж: неясные очертания фонарных столбов закручивались в серые вихри и оседали позади несущейся машины флегматичными протуберанцами. Змея ограждения разделительной полосы извивалась из стороны в сторону, бликуя в свете фар отдельными чешуйками. Горбатые остановки с грудами переполненных мусорных пакетов были под стать покинутым норам чудовищ. Последние искусно прятались во всепоглощающем мраке, а может, не только во мраке, но и в головах заблудших путников.

- Возможно, Умка учувствовал в боях, – неожиданно сказал Глеб и что есть мочи ударил кулаком по рулю; двигатель в ответ снова чихнул, а машина заметалась по пустынной трассе, будто незрячая.

- В боях?.. – Марина уставилась на мужа, попросту игнорируя сложившуюся аварийную ситуацию. – В каких ещё боях? Что-то не припомню, чтобы твой брат где-то служил...

Глеб напряжённо сопел.

Марина нервно тёрла влажными ладонями о колени. Хрустела запястьями, тщетно пыталась вымести из головы бредовые мысли. Однако ответ мужа окончательно припечатал Маринин рассудок к основанию бытия.

- В собачьих боях.

Марина почувствовала, как внутри у неё что-то оборвалось. В груди, под ямочкой, проскользнул электрический заряд, оставив после себя ноющее сердце. В пальцах рук и ног закололо, перед глазами заплясала мошкара. Всё сопутствующее отодвинулось на второй план, сделавшись ненужным и малозначительным. Марина была уверена, что влети сейчас «десятка» на полном ходу в бетонное ограждение, она сама только безумно рассмеётся, не веря в столь быстрый конец всего. Это будет слишком просто. СЛИШКОМ ПРОСТО!

«Господи, ведь дома Юрка и Светка – один на один с этим монстром!»

Марина вздрогнула и, что есть сил, вцепилась в ремень безопасности.

«Во что бы то ни было нужно жить! Не ради себя, ради детей. Ради их безопасности. Если ещё не поздно...»

Марина не обратила внимания на подобные мысли, хотя в нормальной обстановке, они, вне сомнений, шокировали бы её, заставив задуматься о многом... И, в первую очередь, о своём собственном поведении.

- Сергей проигрался по крупному, – прохрипел Глеб. – В карты. Вернее не проигрался, а доигрался.

- В смысле? – Марина силилась усмирить разошедшееся сердце, голос дрожал.

- В прямом. Его подставили столичные барыги, – Глеб злобно покачал головой. – Им, видите ли, не понравилось, что брат всё время выигрывает. Вот они и предложили крышевать общий бизнес, а выигрыш на общак пускать, – думали, что на лоха какого напали. А Сергей вспылил – ты же его знаешь: не свойственно ему под кого-нибудь прогибаться. Так уж он устроен.

- А что, лучше постоянно прогибаться? – сама не зная зачем, спросила Марина и тут же поспешила отвернуться.

- В определённых ситуациях – это не так уж и зазорно. Во всяком случае, появится время, чтобы ещё раз всё досконально обдумать. А брыкаться и биться лбом об стену – это не выход. Уж поверь мне – только выдохнешься раньше времени.

Марина промолчала.

- Вот кореша и подставили Сергея в назидание. Заодно деньжат решили срубить. Потому-то брат и бросался из крайности в крайность – пытался выкрутиться любой ценой. Славин сегодня сказал, что на собаках можно реально заработать, а Сергею как раз это-то и нужно было, кровь из носу.

Марина с трудом проглотила подкатавший к горлу комок, глянула на мужа.

- То есть, ты хочешь сказать, что вчера вечером просто так привёл в дом чудовище, которое где-то там, за деньги, дралось на смерть с другими такими же чудовищами?.. – Внезапно Марина поняла, что в жизни ещё не была так близка к тому, чтобы не вцепиться мужу в глотку. Она хотела, как в песне: «Рвать сталь, рвать сталь, рвать сталь, чтобы!..» До тех пор, пока от собственных ногтей ничего не останется! А потом передохнуть... и снова: «Рвать сталь, рвать сталь, рвать сталь!..»

- Ты, вообще, понимаешь, что такое сотворил? – прошептала Марина враз севшим голосом, словно проглотила всю эту надуманную сталь. – Ты хоть представляешь, что там сейчас, в эту самую минуту, может происходить?

- Марина... Хватит нести чушь!

- Чушь?! А куда ты тогда так летишь?! – выкрикнула Марина, и впрямь чувствуя всем своим нутром сковавший грудь металл. – Да она по телефону ни разу не ответила! Ты это понимаешь?!

Глеб как-то безумно улыбнулся и принялся шарить по карманам.

- Сейчас я позвоню при тебе... – скороговоркой говорил он, а Марина в этот самый момент слышала совершенно иное:

«Я не позвоню, потому что на мне надета одна рубашка, а сотовый осталась в куртке, которую я накинул тебе на плечи ещё в Троице... и которую ты наверняка оставила там же, как оставила собственную сумочку на работе...»