В литературной разведке

Война с Японией вызвала справедливое негодование Короленко. Он называет ее глупой, преступной, указывающей на гнилость самодержавия. Писатель, следя за забастовками и стачками рабочих, прокатившимися по крупнейшим городам, сочувствует им и живет предчувствием больших революционных событий.

Январские дни 1905 года, всколыхнувшие всю Россию, находят самый горячий отклик в сердце писателя, наблюдавшего картины жестокой расправы царизма с участниками революционного движения. Он пишет статью «9 января 1905 года» для своего журнала, свидетельствующую о гражданском мужестве писателя. Этим настроением полно письмо к Верушкину.

«Мы пока все здоровы, хотя нельзя сказать, что живем спокойно. 13 декабря у нас казаки разогнали митинг и потом произвели побоище, врывались даже в дома мирных жителей. В селах и деревнях происходят уже настоящие зверства. В газетах есть слух, будто теперь вызывают ваших… Как-то будут вести себя уральцы. Вероятно, так же?»{42}

.

Владимир Галактионович сообщает, что в Полтаву он возвратился из Петербурга лишь 24 декабря, где провел три недели и теперь ждет известия о выходе журнала, который вследствие забастовок и других бурных обстоятельств выпускается сдвоенным номером (ноябрь, декабрь). Он полон тревоги за журнал, все было готово, а известий о выходе его нет.

«Поневоле думается: не случилось ли чего? Теперь свобода печати особенная…»

Писатель благодарит Макара Егоровича за присланный список илецких фамилий, который запрашивал и высказывает ему предположения:

«По-видимому, среди них мало русских, очень мало или совсем нет. Чем, однако, объяснить заметную разницу в говоре, сильно подходящую к малорусскому произношению. Интересно, как это объясняют илечане?»

Революционные события захватывают писателя целиком. Он помогает общественным деятелям приобрести газету «Полтавщина», активно борется с погромной агитацией черной сотни в Полтаве, выступает в городской думе, на митингах, обращается к населению с воззванием, напечатанным бастующими рабочими типографии. В «Русском богатстве» публикует «Манифест Петербургского Совета рабочих депутатов» и за это привлекается к суду, как редактор журнала. И в этой кипучей общественной деятельности, Владимир Галактионович не забывает об уральцах. В письме от 17 июня он благодарит Макара Егоровича за его подробный рассказ о революционных событиях, происходящих в округе Уральского войска.

«Я интересуюсь всем, что происходит на местах, где я раз побывал и завел знакомства. У нас тут тоже, что по всей России: недовольство, брожение, вспышки… Верю, что перемелется, мука будет, но мельница действует тяжеловато. Счастие еще, что на сей раз холера приятно обманула ожидания и не явилась в наши пределы»{43}

.

И далее сообщает подробности из своей личной жизни и творческой деятельности.

«Не знаю, о каком это рассказе Вы читали в газетах. Вероятно, «Дом № 13-й», — это небольшой набросок после посещения Кишинева в 1903 году (вслед за погромом). Цензура его не пропустила, и издан он за границей. У меня, к сожалению, сейчас оттисков нет. Мой «Пугачев» теперь не двигается, — не до того, и еще некоторое время подождет».

И тут же просит Макара Егоровича сообщить список, хотя бы самый краткий, слов, в которых илецкие жители делают смягчение буквой и

(например: писок, видро и т. д.). А также интересуется, не сохранилось ли украинских фамилий на -енко или вообще с малорусским значением или окончанием, и помнят ли илечане о своем отчасти малорусском происхождении?

Верушкин аккуратно выполняет просьбу писателя. Короленко сразу же отзывается благодарным письмом.