В литературной разведке

«Макару Егоровичу и Любовь Петровне Верушкиным на добрую память».

Владимир Галактионович знал, что Верушкин нуждается и деликатно предложил свою помощь — выплату стипендии одному из его детей на ближайшие год-два по 100 или даже по 150 рублей.

«Пожалуйста, дорогой Макар Егорович, не откажите мне в этой просьбе, — пишет он. — Ведь почти наверное могу предположить, вспоминая Вашу семью, что Вам приходится-таки трудно. А я буду знать, что стипендия пошла в дело. Итак, отвечайте — согласием, и с будущего же учебного года мы это дело наладим».

Мысль о помощи семье уральского учителя захватывает Короленко. Он настойчиво развивает ее в очередном письме:

«Я все-таки желал бы, чтобы начать это дело не с 1909, а с 1908 года, — пишет он. — А на что именно будут употреблены деньги — мне все равно, лишь бы именно на дело воспитания детей. Откладывать мне бы не хотелось: мало ли что может случиться. Жизнь полна разными неожиданностями и случайностями. Итак — начнем после каникул!»{49}

В сентябре Короленко опять возвращается к мысли о выплате стипендии. Перед отъездом на Кавказ он запрашивает Верушкина, когда и куда направить деньги, сразу ли все 100 или по 50 в полугодие? Возвратившись в Полтаву после поездки на Кавказ, Владимир Галактионович, наконец, получает согласие Макара Егоровича и тут же переводит ему 50 рублей. Одновременно он сообщает: получил телеграмму из редакции о том, что арест с 9-й книжки «Русского богатства», где была опубликована статья Елпатьевского, снят.

Мартовское письмо 1909 года начинается с извинения за задержку высылки стипендии по сложившимся обстоятельствам, что впредь он не будет опаздывать и будет вносить плату за обучение в установленные сроки. Тут же Владимир Галактионович сообщает, что днями выезжает в Петербург на собрание по «Русскому богатству» и в марте надеется выпустить первую часть своего «Современника» отдельными изданиями, которые пришлет в Уральск.

Макар Егорович пожаловался писателю на плохую доставку журнала «Русское богатство» и незамедлительно получил ответ. Короленко просил обстоятельно изложить все подробно и послать эти точные сведения в контору редакции. Он был уверен, что недоразумение тотчас же разъяснится. Не ограничиваясь этим, он сам пишет в «Русское богатство» по этому поводу.

В Уральском войске происходит реформа. Писатель узнает об этом из газет лишь в самых общих чертах. Его интересуют подробности. Он просит Макара Егоровича ответить на возникшие вопросы:

«1) Как отнесутся уральские казаки к появлению среди них илечан? 2) А если уральские захотят поселиться на Илеке? Как тогда будет с переделенными уже землями? И т. д.». И тут же добавляет: «Я не думаю, чтобы мои статьи имели тут какое-нибудь влияние: администрация с литературой едва ли справляется»{50}

.

В апреле из редакции «Русского богатства» приходит ответ на запрос Короленко о причинах неполучения журнала в Уральск, и он пересылает открытку Верушкину. И в этом, казалось бы незначительном факте, проявилась обязательность писателя. Он по-прежнему проникнут заботой о семье Макара Егоровича.

«Очень был бы рад найти в Москве какую-нибудь работу для Вашей дочки, но трудно это устроить, живя в Полтаве, — пишет он в октябрьском письме. — В Москве у меня сестра, но у нее расхворалась дочка, и она с ней уехала надолго на юг. Когда вернется, напишу ей или поговорю в ноябре, когда буду проезжать через Москву, но, конечно, не уверен, что удастся скоро что-нибудь найти»{51}.

Владимир Галактионович делится с Верушкиным своими невзгодами.