В. Маяковский в воспоминаниях современников

В спектакле было много удач, особенно хорош был Игорь Ильинский – Присыпкин. Пресса и хвалила и ругала спектакль. Те, кто ругал спектакль, требовали психологической обрисовки характеров, отражения жизни в вузовском общежитии, глубины, упрекали в примитивности. А во второй части спектакля хотели видеть точное изображение быта при социализме! Спектакль же был; сатирический, плакатный, условный.

В этом и были и его смысл, и его прелесть.

Спустя шесть лет после смерти Маяковского, Мейерхольд задумал поставить "Клопа" по–новому. Ему хотелось дать новое звучание спектаклю, главным образом во второй его части, показать будущее не таким далеким, а приблизить его к нашим дням. Ему хотелось сюда же привлечь поэзию – стихи Маяковского, ввести некоторые кадры из киносценария Маяковского "Позабудь про камин". Но постановка в новой интерпретации не пошла,– только репетировалась 5.

23 ноября 1929 года Маяковский читал в театре Мейерхольда на заседании Художественно–политического совета пьесу "Баня". Присутствовала вся труппа театра.

Маяковский читал сидя и даже не так громко, как обычно, перекинув ногу на ногу, жест был не очень широк, только иногда правой рукой, в левой – экземпляр пьесы. Почему так мы смеялись до слез? Был большой дар актерский у Маяковского! Ведь каждая роль была им подана в чтении так выразительно, все взаимоотношения вычерчены до точки, выпукло. Он говорил актерам: "Мои пьесы нужно читать, а не играть". Если бы актеры владели таким чтением, каким обладал сам Маяковский! Он читал – и все рисовалось воображению.

Среди нас, актеров, участвовавших в "Бане", очень немногие обладали крупицами этого дара. Ближе всех был Штраух – Победоносиков; пожалуй, Кельберер – Иван Иванович. Маяковского не всегда удовлетворяло актерское исполнение, – так он был недоволен актером в роли Бельведонского и часто влезал на сцену, читал и показывал и даже сам хотел играть эту роль. Но кого бы он играл великолепно, это – мистера Понт Кича! В тексте этой роли – набор русских слов: "Ай, Иван в дверь ревел, а звери обедали" – и т. д., но в читке Маяковского это был вылитый англичанин и по манере держаться, и по выговору.

Шел январь – февраль 1930 года. Мы репетировали "Баню" за столом с Мейерхольдом и Маяковским. Сидели тесно, Маяковский был совсем рядом, мы наблюдали, как он курил, держа папиросу в углу рта, как ерошил волосы, какие у него глаза, руки. Был он в те дни светлый и радостный. Каждый день приходил в свежей сорочке и все новые галстуки повязывал. Как-то мы вздумали пошутить по этому поводу: стали перешептываться, подсмеиваться, кивать на галстук. Маяковский не выдержал: "Ну, чего вы ржете?" Кто-то робко сказал: "Да вот галстук опять новый!" – "Мало ли что – захотелось",– ответил он и сам густо покраснел. Мы захохотали.

Помнится и то, что коснулось меня лично. На роль Поли – жены Победоносикова – было назначено чуть не шесть исполнительниц. Был как бы объявлен конкурс на эту роль. Трудность этой роли заключалась в том, что в тексте то и дело встречались слова: "смешно", "не смешно". Как их нужно было читать? Маяковский настаивал на том, чтобы эти слова говорились "проходно", как бывают у людей в речи ничего не значащие слова, употребляемые по привычке. Ну, например, говорит человек слово "понимаешь" и прибавляет его везде, где нужно и где не нужно. Я же рискнула читать эти "смешно", "не смешно" "смыслово", применительно к основному тексту роли. Было страшно возразить Маяковскому, но я рискнула, предварительно все продумав дома. Когда я стала так читать – текст ожил, все "смешно", "не смешно" стали на место. Маяковский признал, что текст стал живей, получились интересные "броски" в тексте и что актриса его убедила. На другой день в перерыве, проходя мимо меня, он сунул мне в руку апельсин. Я взвизгнула от радости и сказала ему: "Ой, что же! Мне его есть или сберечь на память?" – "Вот чушь! Дан апельсин, значит, надо есть, а она беречь! – И прибавил:– Смешно!" Мы оба засмеялись.

16 марта 1930 года состоялась премьера "Бани". Пресса о спектакле была отрицательная. Принимался спектакль очень странно: часть зрителей сидела как каменная, другая часть принимала спектакль хорошо. Художники, оформлявшие спектакль: С. Вахтангов и А. Дейнека, не создали "машины времени". "Машина времени" должна была выбросить бюрократов во главе с Главначпупсом Победоносиковым, и тогда была бы точка в финале. Но этого в оформлении не было, все куда-то шли вверх по конструкции, с чемоданами, саквояжами, и зрителю было непонятно, неясно, что же происходит. Это было большое упущение.