Читаем В мир А Платонова - через его язык (Предположения, факты, истолкования, догадки) полностью

'вместе (и одновременно) с рождающимся (или произносимым) "словом" в этом мире незримо совершается и сразу же вступает в силу (во всяком случае, возбуждается) также и слово с противоположным значением, т.е., как в некоем анти-мире, с антиподами, ходящими вверх ногами, - осуществляется действие, прямо обратное реально произведенному'.

Таким образом каждый раз заново преодолевается апорийность мышления, как бы штурмом, сходу (или дуро'м, как любят выражаться платоновские герои) разрешается загадка жизни. Видимо, это происходит именно потому, что иного способа ее решения, по Платонову, просто не существует.

Заключение Краткий обзор рассмотренных нарушений причинного отношения

Итак, в исходном причинном отношении, которое мы обозначили Р ( S (в соответствии с законом L) у Платонова могут быть нарушены следующие звенья:

либо реальная причина (следствие) скрыты - так что читатель вынужден подыскивать и подставлять недостающие звенья в этой цепи (на основании собственного знания законов здравого смысла и предположений относительно того, что мог иметь в виду автор): когда вместо P(S читатель должен восстановить (угловые скобки и помечают то, что восстанавливается):

(Р) ( S; или P ( (S);

либо имеет место пропуск сразу в обеих частях: (P) ( (S);

либо вместо причины связь сопутствования: (PS) или (SP);

либо на ее месте обоснование - с его сложным образом организованной причинностью: (P>S) (Р(S) либо (Р>S) (Р(S) и т.п.;

либо причинная зависимость становится рефлексивной и сводится к тождеству: (Р(S) (Р(S);

либо обращенным оказывается само направление причинной связи: когда на месте Р(S вдруг возникает Р(S и это заставляет подыскивать для такой "закономерности" исключения из общего правила (L), которые позволяют сформулировать дополнительное к нему правило (не-L);

или же, наконец, вместо "нормального" привычного общего закона нам "подсовывают" один из его экзотических размытых вариантов: ?-(Р(S) (на основании то ли L, то ли не-L, то ли, вообще говоря, чего-то еще).

Во всяком случае, обычные законы причинности у Платонова то и дело нарушаются или выполняются, но крайне своеобразно, имея под собой какие-то мифологемы в качестве оснований, или исходных посылок.

& * РАЗДЕЛ IV. О смысле языковых конструкций и выражений *

НОРМАТИВНОЕ И "НАСИЛЬСТВЕННОЕ" ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СЛОВОСОЧЕТАНИЯ В ПОЭТИЧЕСКОМ ЯЗЫКЕ АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА[125]

Слова особенно сильны, когда они имеют два смысла,

когда они живые глаза для тайны и через слюду

обыденного смысла просвечивает второй смысл...

В.Хлебников

Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные

стороны, а не устремляется в одну официальную точку.

О.Мандельштам. "Разговор о Данте".

Особый поэтический язык Платонова строится, по моим представлениям, на двух основных принципах: во-первых, это принцип примитивизма, или доведение до минимума выразительных средств (тут уместны такие термины литературоведов, как "спрямление, неграмматичность, лапидарность, корявость" языка, "солецизм"), и во-вторых, принцип сгущения смысла (совмещение значений слов, компрессия, контаминация, каламбур, пародирование, обыгрывание одновременно серьезного и смешного оттенков значения слова, официального и "уличного" наименований одного и того же).

В целом же Платонов постоянно нарушает общепринятые нормы сочетаемости слов. (Если Хлебников творил свои неологизмы преимущественно на уровне слова и морфемы, то Платонов - на уровне словосочетания.) В работе [Толстая-Сегал 1973-1974: 186,193] это названо "разрыхлением сочетаемости" слов или "размыканием установившихся синтагм".

Соответствующие данному приему названия - "чужеземный язык" [Аристотель], "остранение" [Шкловский], "заумь", или "звездный язык" (футуристы) - относятся, прежде всего, к явлению увеличения многозначности и многосмысленности в поэтическом тексте.

По словам Р.Якобсона, неоднозначность - вообще "внутренне присущее, неотчуждаемое свойство любого направленного на самого себя сообщения, короче - естественная и существенная особенность поэзии" [1975:221].[126]

Согласно В.Шкловскому, "целью искусства является дать ощущение вещи, как ви'дение, а не как узнавание"; приемом искусства является "остранение" вещей и использование затрудненной формы, увеличивающей трудность и долготу восприятия; "искусство есть способ пережить деланье вещи" [1925:12].

Что такое Предположение?

Основным средством анализа платоновского языка в данной работе выступает смысловой компонент с особым статусом - Предположение. Это элемент понимания, т.е. (читательского) осмысления текста. Как правило, Предположений в интересующем нас конкретном месте текста возникает несколько. Вот еще разнообразные наименования того, что я называю этим словом:

"полагаемое, предполагаемое, подразумеваемое", "то, что имеется в виду"; "наведенное, индуцированное, вынуждаемое" значение; "косвенный, побочный, неявный смысл"; "прагматическая импликация"; "коннотация, обертон, оттенок значения", "умозаключение", "угадываемый, предвосхищаемый смысл", "подразумевание".

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
1991: измена Родине. Кремль против СССР
1991: измена Родине. Кремль против СССР

«Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца» – слова президента Путина не относятся к героям этой книги, у которых душа болела за Родину и которым за Державу до сих пор обидно. Председатели Совмина и Верховного Совета СССР, министр обороны и высшие генералы КГБ, работники ЦК КПСС, академики, народные артисты – в этом издании собраны свидетельские показания элиты Советского Союза и главных участников «Великой Геополитической Катастрофы» 1991 года, которые предельно откровенно, исповедуясь не перед журналистским диктофоном, а перед собственной совестью, отвечают на главные вопросы нашей истории: Какую роль в развале СССР сыграл КГБ и почему чекисты фактически самоустранились от охраны госбезопасности? Был ли «августовский путч» ГКЧП отчаянной попыткой политиков-государственников спасти Державу – или продуманной провокацией с целью окончательной дискредитации Советской власти? «Надорвался» ли СССР под бременем военных расходов и кто вбил последний гвоздь в гроб социалистической экономики? Наконец, считать ли Горбачева предателем – или просто бездарным, слабым человеком, пустившим под откос великую страну из-за отсутствия политической воли? И прав ли был покойный Виктор Илюхин (интервью которого также включено в эту книгу), возбудивший против Горбачева уголовное дело за измену Родине?

Лев Сирин

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное / Романы про измену
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Профессор физики Дерптского университета Георг Фридрих Паррот (1767–1852) вошел в историю не только как ученый, но и как собеседник и друг императора Александра I. Их переписка – редкий пример доверительной дружбы между самодержавным правителем и его подданным, искренне заинтересованным в прогрессивных изменениях в стране. Александр I в ответ на безграничную преданность доверял Парроту важные государственные тайны – например, делился своим намерением даровать России конституцию или обсуждал участь обвиненного в измене Сперанского. Книга историка А. Андреева впервые вводит в научный оборот сохранившиеся тексты свыше 200 писем, переведенных на русский язык, с подробными комментариями и аннотированными указателями. Публикация писем предваряется большим историческим исследованием, посвященным отношениям Александра I и Паррота, а также полной загадок судьбе их переписки, которая позволяет по-новому взглянуть на историю России начала XIX века. Андрей Андреев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории России XIX века – начала XX века исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Андрей Юрьевич Андреев

Публицистика / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука