В мире будущего

- Я думаю, не лучше ли будет поискать другого выхода?

- Во-первых, едва ли мы его найдем, а во-вторых, отправившись по неизвестному пути, мы можем долее проплутать и поставим в затруднительное положение наших товарищей. А главное, у нас самих съестных припасов в обрез.

- Вы правы, - задумчиво произнес Яблонский. - Тем не менее я боюсь этого подъема. Тогда, во время спуска, сгоряча никто из нас не подумал о том, каково будет подниматься…

- Скажите лучше, Павел Михайлович, что тогда вы не так боялись за меня…

- И это правда…

- Ну, смотрите, я окажусь лучшим гимнастом, чем вы, и буду смеяться над вами…

Во время этого разговора они достигли боковой трещины, из которой выходил поток углекислоты; не доходя ее, они позавтракали и отдохнули, так как далее нигде нельзя было опуститься на землю.

Но лишь только вступили они в область течения газа, как почувствовали, что дышать нечем: углекислота, увеличившись в притоке, заполнила собой и верхние слои атмосферного воздуха.

Яблонский едва имел силы выбежать сам и вытащить за собой Самойлова, почти уже потерявшего сознание. Что возможно было предпринять?

Пройти вперед было немыслимо. Сначала путешественники предполагали возвратиться к центральной пещере, чтобы поискать в ней нового прохода, но затем Яблонский вспомнил, что, двигаясь по течению реки, они везде находили в каменноугольном пласте боковые расселины. Такие же боковые ходы можно было предположить и на другой стороне реки; эти ходы могли идти параллельно главному и привести к выходу.

Можно было надеяться, что таким образом, постепенно поднимаясь вверх, можно будет миновать восхождение на высокую отвесную стену, которого так боялся Яблонский.

Следовало начать с переправы через реку, достигавшую в этом месте почти двадцати саженей ширины.

Но тут припомнилось происшествие, жертвой которого едва не сделался мистер Лекомб.

Однако выбирать было не из чего, и переправа была решена.

Попросив удалиться своего спутника, Яблонский разделся и, подняв над головой свое платье, лампу и вещи, вошел в реку; к его удивлению, вода оказалась очень холодной, гораздо холод-нее озерной, в которой ему пришлось выкупаться накануне. Но глубина на всем протяжении была очень незначительна и едва достигала аршина.

Перейдя через реку, Яблонский возвратился назад, оделся и позвал Самойлова. Едва самозваный юнга, удивленный обратным появлением своего товарища, подошел к нему, как он схватил его на руки, вошел в реку и, перейдя на другую сторону, вышел на берег и поставил на землю.

- Я не хотел затруднить вас, - пояснил он в извинение своего своевольного поступка, - переправой. К тому же вода очень холодна. Глубина оказалась настолько незначительной, что для меня не составило никакого затруднения перенести вас. А за самоуправство извините.

Но Самойлов не казался рассерженным.

- Благодарю вас, - отвечал он, - только, если вы будете так продолжать, вы совсем избалуете меня. Кроме того, вы сами говорите, что вода холодна, а теперь вам придется идти в промокших сапогах.

- О, это ничего не значит при ходьбе и особенно при здешней высокой температуре.

- Тем не менее на будущее время предупреждаю вас, что я буду сердиться и могу рассердиться до того, что пойду другой дорогой, одна…

- Один! - поправил Яблонский.

- Ну, один - все равно!..

- Как все равно? Ведь вы же…

- Не придирайтесь. Давайте лучше искать дорогу отсюда. Положение наше вовсе не из очень хороших.

Немного ниже по течению реки толщу каменного угля пронизывал узкий, но высокий боковой ход.

Вступив в него и пройдя несколько десятков сажен, путешественники увидели, что этот боковой ход идет под углом от главного тоннеля и довольно круто поднимается кверху.

Сообразив направление, по которому они шли к озеру, нанесенное на план Яблонским, оба пришли к заключению, что этот боковой ход должен вести непосредственно к выходу из кратера.

Оставалось только решить, не будет ли эта дорога настолько Длиннее прежней, что их запасов не хватит до окончания пути.

Особенно они опасались за недостаток воды, наполнив обе свои фляжки и одну, взятую у геологов, они были обеспечены на пять суток, или на сто двадцать часов. Но что если в дороге им придется пробыть не пять, а шесть-семь суток и если при этом они нигде не встретят источника? Бороться с голодом несравненно легче, нежели с жаждой. Бывали случаи, что приходилось голодать в течение двадцати и даже тридцати дней; лишение же питья даже на сутки причиняет уже страшные мучения.

Но молодые люди были бодры духом и отважны. Смело и весело они шли по мрачному ущелью, полны веры в свои силы и в счастливый исход своего путешествия.

Кроме того, оба они испытывали теперь какое-то особенное возбуждение в присутствии друг друга. Каждый из них чувствовал, что достаточно малейшего повода для того, чтобы высказалось все, скрываемое обоими.

Галерея, которой они шли, то неожиданно спускалась книзу, то поднималась вверх. Часто попадались боковые разветвления, тщательно наносимые на план Яблонским.