В мире Достоевского. Слово живое и мертвое

Но многим ли известно, что Пересвет и Ослябя похоронены в Москве, в церкви Рождества? Сейчас она находится на территории завода «Динамо». В четверике старой церкви установлен мотор в 180 киловатт. На метр он углублен в землю… Древняя почва перерыта беззастенчиво и грубо. Здание сотрясается от грохота. Прежде близлежащие улицы назывались Пересветинская и Ослябинская. Теперь они переименованы. Нет ни одного упоминания – доски мемориальной хотя бы. Ничего нет. Рев моторов над прахом героев. Вот вся тебе память и слава».

А ведь как бы мы благородно возмутились, не правда ли, если бы такое (предположим совершенно фантастическое) позволили бы себе французы, англичане или немцы! Статья Корина появилась десять лет назад в «Комсомольской правде», издаваемой миллионным тиражом, читаемой всенародно. И что же?

Будет ли всенародный памятник Дмитрию Донскому и его сподвижникам и вдохновителям?

Не за горами и другой великий юбилей – 1000-летие русской письменности и русской литературы.

Юбилеи юбилеями, а жизнь, культура, духовная история народов движется не ими, а теми подвижниками мысли и слова, о которых мы, вдруг спохватываясь, вспоминаем в дни «круглых дат». Но ведь где-то и сейчас новый Даль, выполняя волю эпохи, трудится над безвестным пока миру трудом. Где-то современный Афанасьев собирает поэтический опыт народов… И как бы нужно было сегодня такое единое многотомное, подлинно научное издание, снабженное толковым справочным материалом, эпоса разных народов, куда могли бы войти древнеиндийские «Махабхарата» и «Рамаяна», вавилонский эпос о Гильгамеше, ирано-таджикский «Шахнаме», тибетский «Гэсэр», древнегреческие «Илиада» и «Одиссея», тюрко-монгольские «Алпамыш», «Джангар», киргизский «Манас», нартские сказания, грузинский «Амираниани», древнескандинавские Эдцы, финский «Калевала», англосаксонский «Беовульф», якутский олонхо, армянский «Сасунци Давид», французская «Песнь о Роланде», германская «Песнь о Нибелунгах», русские былины и т. д.

Память о прошлом – это ответственность перед настоящим и будущим. Это непоколебимая вера исторического сознания в живую связь времен.

Нельзя не заметить, что в наши дни, как и в эпоху Пушкина, категория народности стала важнейшим фактором гражданственности современной культуры, искусства, литературы. А с другой стороны, наблюдается поистине всенародный интерес к культуре, к классическому наследию, к истории.

С полок книжных магазинов исчезли классики, словари, произведения многих современных писателей не залеживаются более нескольких часов. И не только сами произведения. Книги о жизни и творчестве Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Шолохова пользуются спросом далеко не одних специалистов.

Объяснять все это только модой, тем более пресловутым украшательством интерьеров «по цвету», было бы легкомысленно и несправедливо. Буквально на глазах растет интерес народа к книгам, повествующим об историческом прошлом народов нашей страны, к книгам по всемирной истории, особенно научно-популярного жанра. Думается, что организация популярного исторического журнала типа «Наука и жизнь» стала настоятельной потребностью. На повестке дня и создание фундаментальной общедоступной истории народной материальной и духовной культуры.

Еще Лев Толстой в свое время, размышляя над концепциями отечественных историков, писал: «Все по истории этой было безобразие… жестокость, грабеж, правеж, грубость, глупость, неуменье ничего сделать… Читаешь эту историю и невольно приходишь к заключению, что рядом безобразий совершилась история России… Но… читая о том, как грабили, правили, воевали, разоряли, невольно приходишь к вопросу: что грабили и разоряли?., кто производил то, что разоряли? Кто и как кормил хлебом? Кто делал парчи, сукна, платья, камки, в которых щеголяли цари и бояре? Кто ловил черных лисиц и соболей, которыми дарили послов, кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, быков и баранов, кто строил дома, дворцы, церкви, кто перевозил товары? Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? Кто блюл святыню религиозную, поэзию народную, кто сделал, что Богдан Хмельницкий передался России, а не Турции?..» Кто создал былины об Илье Муромце и Садко? Образы Святогора и Микулы Селяниновича? Откуда выделись родные звуки нашей песни, «что стремится по всем беспредельным русским пространствам»? Из чьей души исходит «этот необыкновенный лиризм – рожденье верховной трезвости ума», который и до сих пор «еще тайна для многих» (Гоголь)?

Чей духовный опыт обеспечил появление «Слова о полку Игореве», Пушкина и Гоголя, Лермонтова и Тютчева, Толстого и Достоевского, Пришвина и Шолохова? Чья поэтическая стихия просвечивает в живописи Рублева и Дионисия, в музыке Глинки и Чайковского? Кто сотворил «великий и могучий русский язык»?

Народ – понятие не просто этнографическое и даже не только социально-историческое, но и бытийное. Это прежде всего та духовно-созидательная сила, которая лежит в основании нашей культуры, истории, государства.