В мире фантастики и приключений. Выпуск 8. Кольцо обратного времени. 1977 г.

— Ди Визеу… министр внутренних дел? Или нет, кажется…

— Господи, откуда же вы свалились?

Она смеялась.

— А Советник… Он что, ведает институтом?

Но тут он переиграл. Глаза Тат сузились насмешкой.

— Какой вы глупыш… — Белая рука протянулась, чуть погладила по плечу. — И вообще вы несносны, господин ассистент, ну о чем вы говорите с женщиной?!

Глаза Тат голубели. Длинная нога раскачивала на пальце туфельку.

— Вы совсем не танцевали там, у директора. А я так рассчитывала… Но не оправдывайтесь. Признайтесь… Признайтесь лучше, как вам понравился Кассий Дорт.

— Не очень, — со вздохом признался Жиль.

…Еще в пятницу, роясь в архивном шкафу. Жиль слышал, как Кассий Дорт убеждает кого-то свистящим противным шепотом:

"Профессору ди Эвору пора на заслуженный отдых. Поверьте, ему будет обеспечена истинно королевская пенсия. Да и сам он, поверьте, не беден. Родовой дом. Его отец граф ди Эвор, поверьте, оставил ему… Между прочим, некоторые считают, что он выжил из ума. Да-да. Он просто стал опасен…"

Дальше Жиль слушать не стал. Понятно, конечно, что этот полумертвый старик стал просто памятником самому себе. И это было горько всем, тем более его ассистентам… И, конечно, профессору Эвору лучше было бы не появляться теперь в институте. Сидел бы он в своем замке, раз он у него есть, и принимал бы визитные карточки от почитателей. И ни в коем, случае не принимал бы никого лично. Только карточки. Тогда слава осталась бы с ним до конца дней. Но число оставшихся ему дней сократилось бы. Не пришлось бы вставать через силу, втискиваться в тесный пиджак… Как биолог. Жиль понимал, что жизнь держится на усилии. Сейчас отправлять ди Эвора на пенсию значило просто убить его. Быть просто убийцей… На пенсию надо уходить, когда еще есть силы начать что-то снова.

Дорт, конечно, понимал это тоже…

— Ну-ну, начальство надо любить. — Тат бросила на Жиля голубой взгляд, повернулась, чтоб видно стало ухо, тронула его пальцем. В маленькой белой мочке качалась бирюзовая сережка.

— Вам не кажется, Тат, что ваш Дорт исповедует закон волчьей стаи: съесть раненого вожака?

Он старался говорить спокойно. Внутри что-то тупо ныло. Обрюзгший тупой старик — и это профессор Норман ди Эвор, по книгам которого учились все психобиологи мира? Норманди Эвор — победитель рака. Особенно мерзко было, что это случилось именно с ним — с ученым, пытавшимся доказать сверхъестественную силу человеческой психики. Природа будто смеялась над ним. А тут еще Дорты, мелкие подлецы…

— Вы имеете в виду шефа? — Голос Тат стал жестче. — Этот вожак пока не съеден. Кстати, он к вам еще не заглядывал?

— Что? — Жиль представил себе грузную фигуру Эвора, ковыляющего зачем-то по коридору, постукивающего палкой, повисшего на руке слуги.

И зачем понадобилось бы этой немой фигуре к нему заглядывать? А главное, зачем нужно было госпоже Тат Исканди говорить ему подобную нелепость? В какую игру все они с ним играют?

— Не шутите так странно, Тат…

Дверь распахнулась. На пороге стояла Малин:

— Вот и я. Госпожа Тат, господина Сильвейра просят к профессору.

Жиль шел по коридорам: один длинный коридор впадал в другой, этот другой — в третий. По обеим сторонам белели двери с табличками: "Лаборатория биотоков растений", "Лаборатория индикации эмоции", "Лаборатория социальной логики".

"Как все эти лаборатории существуют теперь?" — спрашивал себя Жиль.

Норман ди Эвор создал их все и был когда-то их мозгом. Теперь Эвор был просто "мертвым волком".

— Да-да, прошу, — сказал сочный мужской бас.

Нормана ди Эвора в кабинете не было… Это был огромный кабинет, именно такой, какой должен быгь у ученого с мировым именем, директора крупнейшего института.

В дальнем конце у письменного стола стоял человек — высокий, даже очень высокий, чуть начавший полнеть. Его мощная гривастая голова возвышалась над могучими плечами, и весь он создавал впечатление матерой силы. Он стоял, опершись о стол, издали всматриваясь в Жиля и как будто призывая его взглядом. Сзади отодвинутое, скорее даже отброшенное сильным толчком, кресло, показывало, что он только что сидел в нем… А между тем это был кабинет Нормана ди Эвора и кресло — это было его рабочее кресло…

Жиль остановился.

— Очень рад, — говорил человек, оторвавшись от стола, двигаясь навстречу. — Рад познакомиться наконец ближе.

Он шел навстречу Жилю по бесконечному бесшумному ковру и улыбался. Свободная походка спортсмена, сильное рукопожатие.

— Прошу вас, сядьте. Пожалуйста.

Жиль опустился на длинный, вдоль всей стены, диван. Мужчина пододвинул ногой что-то вроде пуфика. На старинном пуфе с выгнутыми ножками этот атлет выглядел нелепо. Собственно, он был не такой уж атлет: вблизи видно стало полноватое лицо, лицо стареющего усталого льва. Только жесткий, раздвоенный подбородок подтверждал первоначальное впечатление.