В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)

В первый день 1898 г. военным министром России стал генерал Куропаткин. Его правление началось веселым и легким авантюризмом: Порт — Артур и Дальний должны стать русскими портами, а Маньчжурия (Квантунский полуостров) будет взята у центрального китайского правительства в аренду на 36 лет. Россия «спрямит» участок Квантунской дороги и выйдет к незамерзающим портам Тихого океана, завершая свое историческое смещение на Восток. Все это хорошо смотрелось в легковесной обстановке отвлеченный штудий, но в грубой реальности противостояния с Токио и Лондоном, в атмосфере ощущающего себя обкрадываемым Китая, все выглядело не так безобидно. Нужно ли было вызывать панику Пекина и Токио — и их солидарность, нужно ли было лишаться благорасположенности Китая из–за легкомысленного и беспринципного силового нажима группы авантюристов в русском правительстве?

Это был безответственный авантюризм. Думает ли идущий на обострение Куропаткин об ожесточении Японии, хладнокровной враждебности Англии, нежелательной эволюции Китая в условиях ограниченности возможностей России, неоконченности Транссибирской магистрали, неосвоенности дальневосточного края России? Министр финансов Витте попросил об отставке и императору Николаю пришлось приложить немало сил, чтобы не потерять поддержку своего самого способного министра. Главным «аргументом» царя было то, что «уже поздно что–либо менять». Хороший аргумент. Витте был преданным монархистом, и просьба

самодержца значила для него многое. Еще раз он попытался наладить тесные отношения с ведущим китайским политиком Ли Хунджаном, который получил из русской казны еще полмиллиона рублей на личные расходы. 15 марта 1898 г. китайская сторона подписала искомый договор, согласно которому двадцать тысяч русских солдат вошли в два приобретенных Россией тепловодных порта, Порт — Артур и Дальний. Вдоль строящейся Китайско–восточной железной дороги скакали сибирские казаки, охраняя главную на то время магистраль мира. Эти казаки, наряду с русскими флагами, носили и китайские бунчуки, но всем было ясно, кто такой массой выходит к Тихому океану на его китайском участке.

Но трезвые люди в российском правительстве указывали на опасности, угрожающие России, в случае начала общего раздела Китая. Кстати, это понимал и германский посол в России. Вместе с немецким послом в Петербурге (!) Витте умолял кайзера отказаться от затеи с германским закреплением в Киао — Чао. Во внутреннем кругу Витте называл бездействие России в ходе раздела азиатского гиганта «высшей степенью предательства». В любом случае пусть немцы берут любой порт в Южном Китае, но не в непосредственной близости от российской сферы влияния. Если все оставить все как есть, и Россия возьмет Порт — Артур, то Япония не преминет пойти по тому же пути. Она устремится на континент, и столкновение между ними станет неизбежным. Витте настаивал даже на том, чтобы послать российскую эскадру в Киао — Чао и оставить ее здесь до тех пор, пока последний немец не покинет китайскую землю.

А Россия, сделав такой значительный шаг в Маньчжурии, решила смягчить гнев японцев некоторым отходом в Корее. В марте–апреле 1898 г. русские военные инструкторы, равно как и финансовые советники, покинули страну, а Русско — Корейский банк прекратил там свою деятельность. По соглашению с Японией от 13 апреля 1898 г. Россия фактически уступила в Корее первенство Японии. «Если мы будем честно соблюдать это соглашение, — писал Витте, — то мы можем рассчитывать на более или менее мирные отношения между Японией и Россией. Мы спокойно завладеем Квантунским полуостровом, а японцы получат полное доминирование в Корее, и эта ситуация продлится бесконечно, исключая взаимное столкновение».

Все, возможно, так бы и случилось, но Витте исключал из своего стратегического анализа другие европейские страны, а те, как оказалось, вовсе не хотели отдавать доминирование в Северном Китае России. Речь идет прежде всего об Англии. Союз России с Западом был возможен лишь в случае русско–британского примирения и сближения.

Китайские боксеры