В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)

В Петербурге министр иностранных дел Ламздорф объяснял дипломатическому сообществу, в частности, британскому и японскому послам: «Я могу дать официальное заверение, что ни суверенитет, ни территориальная целостность Китая в Маньчжурии, ни договорные права каких–либо других стран не пострадают; имеющие место российско–китайские соглашения носят предварительный характер и необходимы как предварительные условия эвакуации русских войск из провинции (Маньчжурии. — А. У.)».

Но японское правительство не было удовлетворено этими объяснениями и 5 апреля 1901 г. его дипломаты вручили вторую ноту протеста Петербургу. Ламздорф доложил царю Николаю о растущем влиянии партии войны в Токио. И что «конфликт с Японией может легко возникнуть по самому незначительному поводу» даже если Япония не будет опираться на помощь Англии или других стран. «Позиция Японии может стать более жесткой к концу переговоров в Пекине, эта жесткость может усилиться к концу текущего, 1901 года, когда перевооружение японской армии будет завершено».

Финальный документ, определяющий отношения западных стран с Китаем был выработан к 7 сентября 1901 г. На Китай налагалась огромная контрибуция — 336 млн. долл. Императрица Цыси публично осудила «боксеров» и возвратилась в Пекин. Она весьма отчетливо видела слабость государственной системы своей страны. В ноябре 1901 г. скончался давнишний партнер российских дипломатов Ли Хунчен. Это была большая потеря для России. Политически растущий в Пекине Юань Шикай готов был в случае надобности опереться на Японию, в то время как Ли всегда предпочитал опереться на Россию. То был важный поворот в позиции Китая, и далеко не все знали о нем. Петербург пытался объяснить властителям в Пекине, что вхождение русских войск в Порт — Артур — явление временное, но прежнее взаимопонимание все больше стало уступать проявлениям враждебности.

Англичане покидают «блестящую изоляцию»

Весь XIX век Британия была метрополией величайшей в мире империи. Все подражали жителям острова — от одежды до спорта. Но Бурская война послужила своего рода водоразделом между самодовольством и сомнением в себе. К 1902 г. восхитительная британская самоуверенность, порождавшая своего рода презрение к военным союзам, уступила место поискам региональных союзников и партнеров. В мире растущих в Европе Германии и в Азии России Лондон не мог опираться только на свои силы.

Позволительно напомнить, что Лондон весь девятнадцатый век противостоял Петербургу, последовательно — в районе Черного моря, в Центральной Азии и теперь на Дальнем Востоке. Сорок лет Лондон наблюдал за продвижением России сквозь Среднюю Азию, меряя мили, отделяющие русский домен от индийского бриллианта британской короны. Железные дороги улучшили положение России, всегда страдавшей от бездорожья. В Персии и Афганистане британцы чувствовали дыхание конкурента и постепенно уверенность в себе, своем гении и военной удаче стала ослабевать. Малый народ буров нанес своего рода непоправимый удар. Многое могло быть плодом воображения, но англичане твердо верили, что при императоре Александре Втором великий князь Михаил Николаевич активно разрабатывал планы похода в Индию — эти планы горячо поддерживали такие публицисты как князь Ухтомский, друг царя и подчиненный Витте.

В частной обстановке королева Виктория характеризовала царя Александра Третьего как «варвара, азиата и тирана».[14] Его сын Николай Второй не был, как иногда полагают, англофилом, его консервативные политические симпатии влекли его скорее к Германии, но с британским королевским домом его сближало кровное родство, знание языка, даже увлечение спортом. Король Эдуард Седьмой был двоюродным братом Александра Третьего. Сын королевы Виктории — герцог Эдинбургский был женат на русской великой княжне.

Но национальные интересы важнее. Выход России в Маньчжурию угрожал экономическому преобладанию Британии в Китае. Русские в Порт — Артуре! Это грозило глобальным позициям Британской империи. У англичан в данном регионе не было опорных пунктов (Австралия, Сингапур и Гонконг были расположены довольно далеко). На кого положиться в Восточной Азии? Кто еще свирепел при выходе России к теплым морям? Япония. Ничто не сближает страны надежнее, чем общий противник. Старая китайская поговорка называет Русско–японскую войну войной «мистера Моррисона» — влиятельного дипломатического корреспондента лондонской «Таймс», сумевшего удивительным способом повлиять на общественное мнение Британии.