В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945

До наступления ужина командир нашего взвода занялся с нами строевой подготовкой. Но это получалось плохо, как и пение маршевых песен. Тогда командир увел нас в дальний угол лагеря, усадил на лугу и обучил совершенно новой простой маршевой песне, начинавшейся такими словами: «Ветер по полю гуляет, обрывает провода. Трое братьев… вышли встретить сотню вражеских солдат. Ни звезды на небе нету, только дождик моросит, освещают нас ракетой кровопийцы – немцы-псы…» Кончалась песня тем, что братья не дали врагам продвинуться вперед и геройски погибли.

…В те дни я наиболее близко сошелся с двумя товарищами из второго отделения. Первым из них был чуваш Роман Степанович Никитин, старше меня лет на пять, по профессии школьный учитель, живший до войны в городе Канаш Чувашской Республики; вторым – мой ровесник украинец Зиновий Ефимович Филиппенко, родом из города Енакиево Донецкой области.

…Самым важным событием для всех нас было собеседование в Особом отделе, где наши данные тщательно записали, чтобы затем проверить их достоверность путем запросов в соответствующие органы. Таким образом, все репатрианты прошли предварительную фильтрацию, но она еще не была окончательной и закончилась лишь в первой декаде июня.

Последующие дни проходили очень однообразно. Но однажды вместе с командиром взвода, как переводчик, я побывал в городе и стал свидетелем двух событий. В тот день лейтенанту дали поручение раздобыть в одной из городских аптек или в городском советском госпитале для раненых военнослужащих несколько простых, но очень необходимых лекарств. Я повел лейтенанта в знакомую мне аптеку в центре города, куда летом 1944 года заходил вместе с постовым Вилли Ниин-дорфом. Аптека была заперта изнутри, потому что ее владелица, страшно боявшаяся русских, увидев нас из окна, не хотела открывать нам свое заведение. Мой командир вытащил из кобуры пистолет и пригрозил им женщине. Наконец она впустила нас, но заявила, что не может дать лекарства бесплатно или за обесценившиеся немецкие марки. Я перевел слова аптекарши лейтенанту, и тот вытащил из кармана несколько советских рублей. Аптекарша, по-видимому, еще никогда не видела такие деньги и усомнилась, деньги ли это вообще, и мне пришлось ей доказывать, что это действительно «русские деньги». Тогда, забрав их, она принесла нам некоторые из нужных лекарств, а недостающие мы получили в госпитале от советских врачей.

Глава 6

В понедельник, 11 июня, после завтрака обитателей лагеря в Виттихенау выстроили с личными вещами и повели по шоссе в город Хойерсверда, где нас погрузили в товарные вагоны и на платформы поезда. К обеду поезд прибыл на станцию Бунцлау (ныне Болеславец в составе Польши), где всем дали поесть, и мы успели осмотреть памятник великому русскому полководцу М.И. Кутузову, умершему в этом городке в 1813 году.

Затем поезд поехал дальше и вскоре остановился в городе Лигниц (ныне Легница) на месте слияния небольшой реки Шварц-Вассер с рекой Кацбах. Здесь произошла выгрузка, и каждому подразделению отвели добротные многоэтажные городские дома, покинутые проживавшими в них немцами. Это было связано с тем, что находившиеся ранее в составе Германии области Верхней и Нижней Силезии отошли теперь Польше, согласно установленным для нее новым границам. В городе остались только семьи отдельных немецких специалистов и мастеров, которые обслуживали тепловую электростанцию и водопроводное хозяйство. Только благодаря этим немцам возобновилась подача электричества и работал водопровод. Нашему взводу досталась большая трехкомнатная квартира на пятом этаже семиэтажного дома. Андрей Маркин распорядился выбросить в окно всю мебель со всем содержимым и даже постельные принадлежности. Конечно, многие из товарищей забрали понравившиеся вещи. Я, например, взял серый галстук и черную жилетку под пиджак, так как раньше никогда не носил ее (и не стал носить). Все присвоили еще и одеяла.

Итак, мы раскрыли окно комнаты и стали выбрасывать во двор всю обстановку. При этом кто с восторгом, а кто с жалостью наблюдал, как, падая на асфальт, с грохотом разбивается вдребезги прекрасная мебель и разлетаются осколки зеркал и пух от подушек и перин. Из бывшей кухни, отведенной второму отделению, вместе с кухонной мебелью вылетала фарфоровая и стеклянная посуда дивной красоты. Было очень жалко, что вместе с цветами в горшках и картинами разоряли шкафы с очень хорошими книгами и альбомами.