В объятиях смерти

- Я задал Ханту тот же вопрос, чтобы посмотреть на его реакцию, ответил Марино. - Он клянется, что в мойке это практически невозможно, так как кто-нибудь заметил бы, кто-нибудь обязательно увидел бы человека, который это делает. Лично я не так в этом уверен. Черт, в таких местах оставляешь в бардачке пятьдесят центов, и, когда получаешь машину обратно, они исчезают. Эти бездельники воруют как сволочи. Тащат все: мелочь, зонтики, чековые книжки... Ты спрашиваешь о них, но оказывается, что никто ничего не видел. Насколько я понимаю, Хант мог это сделать.

- Он не простой парень, - согласилась я. - Странно, что он так ярко чувствует Берил. Она - одна из многих людей, которые проходят перед его глазами каждый день. Как часто она приезжала? Раз в месяц или реже?

Марино кивнул.

- Однако она, видимо, манила его, как яркая неоновая вывеска. Может быть, все это - совершенно невинно. А может быть, и нет.

Я вспомнила, как Марк говорил, что Берил была "запоминающейся".

Мы с Марино молча и не торопясь пили кофе, на мои мысли снова наползала темная тень. Марк, должно быть, тут какая-то ошибка, наверное, есть какое-то логическое объяснение, почему его не было в списках "Орндорфф и Бергер". Может быть, его имя пропущено в каталоге, или фирма недавно поставила компьютер, и данные о нем были неправильно закодированы. Поэтому его имя и не подтвердилось, когда секретарша ввела его в компьютер. Возможно, обе секретарши - новенькие и не знают многих адвокатов. Но почему его вообще нет в чикагском справочнике?

- По-моему, тебя что-то гложет, - в конце концов сказал Марино. - Это ощущение не покидает меня с того момента, как я пришел сюда.

- Я просто устала, - ответила я.

- Ерунда. - Он отхлебнул из чашки.

Я чуть не захлебнулась кофе, когда он сказал:

- Роза сказала, что ты уезжала из города. У тебя состоялся маленький продуктивный диалог со Спарацино в Нью-Йорке?

- Когда Роза сказала тебе об этом?

- Не имеет значения. И не сердись на свою секретаршу, - попросил он. Она всего лишь сказала, что тебе понадобилось уехать из города. Она не сказала - ни куда, ни к кому, ни зачем. Все остальное я выяснил сам.

- Как?

- Ты мне сама сказала, вот как. Ты же не отрицала это, правда? Так о чем вы беседовали со Спарацино?

- Он сказал мне, что разговаривал с тобой. Может быть, сначала ты должен мне передать ваш разговор? - ответила я.

- Нечего рассказывать. - Марино взял свою сигарету с края пепельницы. - На днях он позвонил мне вечером домой. Не спрашивай меня, как, черт побери, ему удалось узнать мое имя и номер телефона. Он хочет получить бумаги Берил, а я не собираюсь их отдавать. Возможно, я был бы более расположен сотрудничать с ним, но уж больно мерзкая личность. Начал давать распоряжения и вообще вел себя, как прыщ на ровном месте. Заявил, что он ее душеприказчик, и начал угрожать.

- И ты совершил благородный поступок, послав акулу ко мне в отдел, сказала я.

Марино непонимающе смотрел на меня.

- Нет. Я даже не упоминал твоего имени.

- Ты уверен?

- На все сто. Разговор продолжался от силы три минуты. Не больше. Твое имя не упоминалось.

- А как насчет рукописи, которая оказалась в перечне полицейского отчета? Спарацино спрашивал о ней?

- Спрашивал, - сказал Марино. - Я не сообщал ему никаких подробностей, только сказал, что все бумаги Берил обрабатываются как улики, сказал обычные слова, что не имею права обсуждать подробности ее дела.

- Ты не говорил ему, что найденная рукопись была передана под расписку в мой отдел? - спросила я.

- Нет, черт побери! - Он смотрел на меня непонимающим взглядом. Зачем мне говорить ему об этом? Это же неправда? Я принес рукопись Вэндору - проверить на отпечатки, и ждал там же, пока он закончит. А затем унес ее с собой. Она - в хранилище личного имущества вместе с другими ее проклятыми вещами, даже сейчас, пока мы тут с тобой беседуем, - Марино помолчал. - А что? Что Спарацино сказал тебе?

Я встала, чтобы снова наполнить наши кофейные чашки. Вернувшись, я рассказала Марино все. Когда я закончила, он разглядывал меня с недоверием, и в его глазах было что-то еще, что совершенно лишило меня присутствия духа. Я, кажется, впервые увидела, что Марино напуган.

- Что ты собираешься делать, если он позвонит? - спросил Пит.

- Если Марк позвонит?

- Нет, если семь гномов позвонят, - саркастически съязвил Марино.

- Попрошу его объяснить, как это может быть, что он работает в "Орндорфф и Бергер" и живет в Чикаго, когда его нет ни в одном справочнике. - Настроение у меня продолжало падать. - Не знаю, но попытаюсь выяснить, что, черт побери, происходит на самом деле.

Марино смотрел в сторону, поигрывая желваками.

- Ты думаешь, не замешан ли в этом деле Марк... не связан ли он со Спарацино, не имеет ли отношения к нелегальной деятельности, к какому-нибудь криминалу? - Я едва решилась произнести вслух леденящие душу подозрения.

Марино раздраженно закурил.