В очень странной позе

Я выдохнула и подошла ближе. Анджал, как раз закончил убалтывать пациента — это у него метод такой был: человек расслабляется, перестает нервничать, и анестетик начинает действовать эффективнее — затем старший коллега кивнул мне.

— Начинаем, — добавил он, обращаясь к медсестрам.

Но тут Эдмунд Розенберг резко поднял голову и, улыбаясь, сказал.

— Простите, я понимаю, что вы сейчас полезете мне в пенис…

— Ууу, какой умный, — попытался пресечь пациента Анджал, но тот продолжил, давая понять, что его слова важны.

— У меня Там есть некая патология… в смысле, выход уретры не через центральное отверстие в головке… как положено, а немного снизу. Посмотрите, — по взгляду Розенберга было видно, что ему одновременно смешно, и он смущен.

— Да, да, сейчас разберемся, — только и сказал ничуть не удивленный доктор Анджал и указал мне, мол «Приступай».

Я приступила. Но взяв щуп и прицелившись, действительно увидела, что уретральный канал в пенисе пациента имел неправильный вход, укороченный и выходящий снизу.

Немного растерялась.

— И что мне с этим делать? — взглянула на Анджала. Видимо на лице у меня сохранилось больше растерянности, чем я думала.

— Дай сюда, — довольно резко сказал он. Взял щуп, бесцеремонно вытянул пенис Розенберга и мастерски ввел щуп в уретральный канал.

— Вот смотри, — указал он мне на монитор, — теперь медленно поворачивай и протаскивай дальше. Ищи камень.

Он передал мне инструмент, и я продолжила, успев краем глаза заметить, что пациент внимательно изучает процесс на мониторе.

— Опустите, пожалуйста, голову, — попросила я.

* * *

— Хорошо. Простите, что мешаю, — ответил я доктору Фенимонд, но сам все равно не мог оторвать взгляда от монитора.

«Это вот так я выгляжу изнутри?!.. Ух ты!»

«Зря радуешься, Эдичка, вы люди такие мягкие… непрочные… вот бывал я знаком с одним огненным демоном, вот он…

«Замолчи, прошу тебя. Видишь нам интересно. Да, Эдичка, вот такими создал нас всех Господь, хрупкими тварями Его… Но это лишь оболочка, ведь душа твоя под этой скорлупой крепка. Вот как ты смело справляешься с болью»

«Да он же под анестезией! Совсем нимб все заслоняет?»

«Уф, как вы запарили. Дайте на себя посмотреть»

Наблюдать за ходом операции через монитор было одновременно странно и потрясающе. Пациент в таких ситуациях явно не должен видеть то, что видел я. Но оторваться от зрелища?.. Нет уж!

Щуп медленно «полз» вперед, раздвигая эластичные склизкие стенки сначала мочевого пузыря, а затем мочеточника. Я видел это своими глазами. И эта иррациональность поражала. Ведь я совсем не ощущал в себе инородного металлического предмета, но мозгом понимал, что сейчас мое тело во власти этого инструмента в руках симпатичной докторши.

Одно резкое движение, и это будет разрыв органа. Я остро ощутил хрупкость своего бытия, и от этого захотелось жить еще сильнее.

— Ты почему смотришь в экран? — вдруг спросил доктор Анджал, — почему он смотрит?

— Интересно же! — только и смог ответить я.

— Эй, положи голову, не мешай работать! — пристыдил он.

И я все же повиновался. Надо было выдохнуть.

«Вот она, Эдмунд, одна из экзистенциальных границ, про которые рассуждали Сартр, Кьеркегор и Камю. Сама жизнь на тонкой линии между До и После»

«О, как заговорил, Эдичка… Значит, разговоры с нами тебе доказательством не являются?..»

«Вы то постоянно тут, жужжите в уши. Я итак в этой дебильной странной позе не то Христа, не то БэДэСэМщика… простите… руки в стороны, будто на кресте, но голова вниз, будто по дороге в Ад меня спускают… еще и ноги задраны… и хреновина металлическая внутри шерудит… И жутко, и интересно, и странно… Ведь могу умереть. И жить-то сразу как хочется… Действительно граница, которая, может, раз в жизни бывает… А тут вы со своим жужжанием то справа, то слева…»

«Это мы-то «жужжим», Эдичка?! Побойся Всевышнего нашего!..»