В огне передовых линий

Как-то я приехал на наблюдательный пункт 3-й батареи 966-го артполка. Командовал батареей лейтенант Иван Стукач. Мне нравился этот молодой комбат. И нравился прежде всего тем, что он умел беречь своих батарейцев. Вот и теперь: у других еще и блиндажи на огневой позиции не отстроены до конца, а этот уже исхитрился даже орудия укрыть навесом из бревен. А перекрытия блиндажей — вообще 5–6 накатов. В этой батарее всегда было очень мало потерь.

Ставлю комбату задачу уничтожить пулеметное гнездо перед фронтом обороны 694-го стрелкового полка. Этот пулемет не давал покоя ни днем ни ночью. Жду. Стукач не торопился. Он вызвал с огневой позиции младшего лейтенанта А. Черобнева и наводчика первого орудия сержанта Я. Матвейчука. Минуты три они о чем-то совещались, потом те двое убежали снова на батарею.

— Сколько отпускаете снарядов, товарищ полковник? — спросил меня комбат.

Вот хитрец! Хочет, видать, получить боеприпасы сверх лимита. Я засмеялся:

— А сколько потратите. Все ваши. У меня снарядов нет.

Иван даже хекнул от досады — не вышел номер! — и начал командовать… Вторым выстрелом орудие Матвейчука подняло дзот на воздух.

В нашем артполку вообще подобрались очень хорошие командиры и в батареях, и в дивизионах. За время арьергардных боев 966-й артиллерийский не потерял ни одного орудия. В этом большая заслуга бывшего начальника артиллерии дивизии подполковника Г. А. Ткачева, командира полка майора М. А. Михайленко, комиссара полка батальонного комиссара В. П. Некрасова и начальника штаба полка капитана В. Б. Борсоева.

К сожалению, 8 ноября майор Михайленко был тяжело ранен в голову. Произошло это рядом с моим наблюдательным пунктом в районе шахты № 160, когда Михаил Алексеевич, получив от меня указания, вышел из блиндажа, чтобы идти на свой НП. Неподалеку разорвался снаряд, и Михайленко упал. Мы внесли его в блиндаж, перевязали и эвакуировали в медсанбат. В дивизию он уже не вернулся. Командование же полком временно принял начальник штаба капитан Борсоев.

Владимир Бузинаевич Борсоев, бурят по национальности, прибыл к нам в первый же день формирования дивизии. В самый канун войны он окончил Военную артиллерийскую академию имени Ф. Э. Дзержинского и был назначен командиром дивизиона в один из артиллерийских полков Киевского Особого военного округа. Так что нашествие гитлеровских орд ему пришлось встречать 22 июня 1941 года. В конце июля он был ранен, попал в госпиталь, лечился. 24 августа в штабе Харьковского военного округа получил назначение в 383-ю стрелковую дивизию начальником штаба артиллерийского полка.

Когда он представлялся, невысокий, подтянутый, мне почему-то подумалось, что этот аккуратный капитан по натуре своей, наверное, больше командир, чем начальник штаба. И тогдашнее первое впечатление не обмануло, оказывается, меня. Впоследствии, к концу войны, Владимир Бузинаевич стал полковником, командиром 11-й отдельной истребительно-противотанковой бригады, Героем Советского Союза, кавалером двух орденов Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды. Он погиб в бою 8 марта 1945 года, когда до капитуляции гитлеровской Германии оставалось два месяца…

…Капитана Борсоева трудно было застать в штабе полка. Он буквально дневал и ночевал в батареях и старался пойти именно в то подразделение, которое возглавлял наиболее молодой, малоопытный командир. И больше всего он заботился о 1-м дивизионе, которым командовал лейтенант Николай Максимов.

В момент ранения Михайленко капитан Борсоев находился на НП командира 1-го артдивизиона. Вдруг — телефонный зуммер. Командир 2-й батареи лейтенант Юрий Кустов докладывал: по его разрешению командир отделения разведки сержант Леонтьев проник в поселок шахты № 12 и, уничтожив четырех немцев, благополучно вернулся. На юго-восточной окраине поселка сержант обнаружил скопление пехоты противника, до 300 человек.

— Юра! — закричал Максимов. — Давай на них…

— Отставить! — приказал Борсоев. — Пусть пристреляется по реперу, а мы с вами тем временем подойдем к нему на наблюдательный пункт.

Кустов пристрелялся одним орудием по холмику, расположенному в стороне от шахты № 12, а потом, когда пришли Борсоев с Максимовым, построил веер и сделал после некоторых пересчетов начальника штаба перенос огня. Ударили батареей.

Сколько они тогда уничтожили немцев в шахтном поселке, установить не удалось. Но что эти три сотни фрицев разбежались в сильной панике — этот факт был подтвержден командиром 961-го стрелкового полка. Противнику был нанесен значительный урон в живой силе, а два друга лейтенанта — комбат и командир дивизиона — получили от Борсоева прекрасный урок сообразительности, четкости командирского мышления и оперативного использования полученных разведданных.