В оккупации. Дневник советского профессора

Вчера я зашел в кино и впервые видел один немецкий фильм, названный «Галло, Жанин». Свет потух во время представления, и я не стал дожидаться окончания кинокартины. Я вышел из зрительного зала с чувством облегчения. Нелепый фильм! Та часть его, которую я видел, производит жалкое впечатление. Это большая дребедень. По сравнению с советскими фильмами, обычно столь содержательными, эта картина оставляет впечатление чего-то никчемного и никому не нужного и надуманного…

Наши продовольственные запасы почти все вышли. Осталось лишь несколько килограммов ячменного зерна, которым мы пользоваться не умеем, так как плюшки, которые мы печем из этой муки, оказываются несъедобными. Остались еще 5 или 6 килограмм пшеничного зерна, из которого мы ежедневно 2 раза в день варим кашу, и несколько бураков. Скоро мы будем питаться одними надеждами. Отеки на теле у меня все увеличиваются, а главное, у меня начинает появляться полное безразличие ко всему, что бывает обычно предвестником смерти от голода.

Недавно я заходил в Рентгеновский институт. Масалитинов и Моргачев сильно отекли. Масалитинов мечтает поймать «собачку» и съесть ее. Он говорил это со свойственным ему присюкиванием. Бедный человек! Видимо, он скоро умрет. Еще худшее впечатление произвел на меня доктор Моргачев. Он весь отечный, и, кроме того, у него начал развиваться психоз, по-видимому в связи с начинающейся отечностью головного мозга. Моргачев взял меня за руку, отвел и таинственно в сторону и сообщил, что он собирается обложиться книгами и словарями и учить сразу несколько иностранных языков. Этот, по-видимому, помрет раньше нас всех.

29 декабря

Немцы не только не снабжают Харьков продуктами, но выкачивают все что можно из обнищавшего города и высылают в Германию. Говорят, что возобновили свою работу конфетная и пивоваренная фабрики, но население не видит этих продуктов, и они поступают к немцам…

Горит Дом Красной Армии. Приходилось слышать, что немцы, празднуя там день рождества, напились пьяными и подожгли этот дом. Недавно таким же образом сгорел дом на Лермонтовской улице.

30 декабря.

Продукты иссякли. Завтра, под Новый год, жена уходит вместе с сыном в деревню Бабаи для мены. У меня больше нет сил ходить так далеко.

1 января 1942 г.

Ночь под Новый год я провел очень тревожно. Были слышны орудийная, пулеметная и ружейная пальба, и это длилось до самого рассвета. Я думал, что это либо налет партизан, либо бои с регулярной Красной армией, внезапно приблизившейся к городу. Девочку я не будил, но сам я встал и на всякий случай приготовил вещи, для того чтобы спуститься в подвал. А утром выяснилось… что это немцы баловались и встречали столь бурно Новый год…

Вернулись жена и сын, принесли бураков и капусты. Это будет все наше питание. Ни белков, ни жиров, а одна лишь клетчатка.

Нервы у меня сильно расходились. У меня был истерический припадок с рыданиями-хохотом. Я чувствую, что скоро погибну.

Жена рассказала, что в деревне Бабаи, где они были, крестьяне очень недовольны немцами, которые под угрозой оружия отбирают у них последние продукты. Если бы сейчас в Харькове вновь установилась советская власть и снабдила бы население хлебом, ее встретили бы восторженно. Немцы ведут себя как завоеватели, рассчитывающие лишь на силу оружия. Но на штыках долго не просидишь…

Я сравниваю поведение некоторых украинских женщин с героиней рассказа Мопассана «Пышка». Некоторые наши женщины, утратившие всякий стыд, сблизились с немцами. Я часто хожу на поклон к одному знакомому истопнику, некоему Тихоновичу. Он теперь – комендант здания, где расположилось немецкое учреждение по снабжению армии. Немецким чиновникам, работающим в этом учреждении, живется неплохо: они воруют все что можно, а истопник тащит у них все, что плохо лежит! Так вот я хожу почти каждый день к этому истопнику, чтобы достать у него в обмен на золотые вещи немного продуктов. Этот Тихонович издевается надо мною, заставляет ждать себя по 3–4 часа, а затем заявляет, что у него ничего нет. За одну золотую вещь он обещал дать мне три пуда муки и килограмм масла. Он, несомненно, получил эти продукты у немцев, но мне ничего не дал и кормит меня обещаниями и словами сочувствия!

У этого Тихоновича имеются две смазливые дочки. Недавно один из немцев, некий Вальтер, должен был отправиться на фронт. Дочка Тихоновича, жившая с этим немцем, провожала его с рыданиями! Между тем ее старший брат служит в Красной армии. Девица, конечно, нисколько не заботится о том, что ее родной брат и любовник-немец будут находиться в разных лагерях и, может быть, им придется стрелять друг в друга! Следует признать, что национальное чувство, что любовь к родине очень слабо развиты у некоторых наших женщин!

2 января 1942 г.