В оковах льда

Если их можно привязать, то, соответственно, можно и  отбуксировать.

ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Сожженный дом[116]

Наша массовая вылазка из Дублина — полный мрачняк.

Выбраться из города не так-то просто. Чтобы пробить себе путь потребовалась небольшая армия.

Перед выездом, мы расставляем звуковые приманки на севере, юге и западе города в заброшенных районах, где больше никто не тусит. Танцор подключает их, транслируя через центральную радиоточку. Даже Риодан впечатлен, а меня так и распирает от гордости, что Танцор мой лучший дружбан! Надеюсь этого будет достаточно, чтобы удержать Короля Морозного Инея подальше от того шума, который мы должны будем произвести, во избежание превращения Дублина в снежную тюрьму.

Я произвела быстрый пит-стоп в закусочной «Петух и Бык» и кое-что стянула там со стены — я умирала от желания обзавестись этой штуковиной с тех пор, как Танцор заикнулся о ней. Это единственное место, где был, как мне запомнилось, кнут, прикрепленный в качестве декора рядом с набором гигантских мегафонов. Стопудово как-нибудь да точняк пригодится. А если нет, ну и что? Не могу сопротивляться желанию заполучить что-то способное двигаться быстрее скорости звука. Звуковые удары — теперь их воспроизводить буду я!

Грузовики, ревя движками, пробивали путь, чтобы джипы и автобусы могли продвигаться между слежавшимися в гигантские насты сугробами — холодными и твердыми, как скала. Улицы непроходимы из-за снега, а он до сих пор так и валит, залепляя наши толстые ветровые стекла. В начале колонны парни вели снегоуборочные машины и грузовики, которые разбрасывали соль. Понятия не имею, где они нарыли спецтехнику. У нас, отродясь, никогда не было такого снеговала. Но насколько знаю Риодана, у него все это было заныкано где-то на складе, готовый к любому повороту событий, даже к такому, который совершенно кажется невозможным.

Должна признать мне нравится это в нем. Я привыкла к ощущению, что единственная предвижу сложные времена и всегда закидываю удочку, выискивая лазейки в свою пользу. Приятно знать, что кто-то так же подготавливается впрок.

Он прав. Если лодка тонет, необходимо заткнуть брешь. Еще несколько дней и я не уверена, что наш такой массовый выезд вообще состоялся бы. Мы бы просто замерзли. Мне ненавистен тот план, что мы должны привести в действие, но ничего не поделаешь. Иногда, когда наружу вырывается ад единственное что нужно сделать — это высвободить еще больше ада.

Пока еще не стало слишком поздно.

Полагаю, когда мы доберемся до аббатства и расскажем Кэт, что собираемся сделать, она слетит с катушек.

* * *

Ночь приносит с собой лиловое северное сияние. Темно-фиолетовые и ярко-синие всполохи дрожат на мерцающем, покрытом ледяной коркой снегу, будто волны в белоснежных водах океана.

Мы собираемся у окна в общей гостиной, посмотреть на танец фиолетовой дымки. Я потрясена, понимая, как много времени провела в своих комнатах за прошлый месяц, дабы не выдать визитов Крууса. И не видела, как все уходят к себе по аналогичным причинам. В нашем аббатстве стало навязчиво тихо и одиноко, во главе со мной, ничего не подозревающим лидером.

Сегодня наш незваный гость явно отсутствует. Это первый вечер за несколько недель, когда он не преследует меня по пятам. Он знает, что мы злы на него и его появление еще больше нас разозлит. Марджери тоже отсутствует. Я встречусь с этой осой нашего улея утром. И либо мы договоримся, либо ей придется уйти.

Сегодня вечером мы вскрываем наши драгоценные банки с кукурузой, законсервированные прошлым летом и поджариваем ее на масле. Мы устраиваем вечеринку, разогретые остатками сидра, подогретого на огне и приправленного корицей с гвоздикой. Общение, тепло, благоухающие витающие в воздухе ароматы, пробуждают чувства благодарности и надежды, и мы восстанавливаем в семье, которой когда-то были, новое понимание. Теперь нам всем известно, что Круус упорно обольщал каждую из нас, и больше не тяготимся чувством вины.

И когда слышу приближающийся к аббатству рев двигателей, мне становится страшно за безопасность моих девушек, поэтому приказываю им уйти в столовую, в то время, как сама караулю у двери. Трое входящих в Хевен, внутренний круг Ровены, отказываются уходить, и еще трое выступают вперед, чтобы присоединиться к ним, во главе с пожилой Наной, чьи мудрые глаза обрамлены тонкой сеточкой морщин. Она вселяет в меня мужество. Я начинаю понимать смысл выбора внутреннего круга.

Семеро из нас укутываются в пальто, шарфы и варежки и выходят на снег. Лавандовые сгустки света в сумерках вызывают сюрреалистические сказочные ощущения. Мы наблюдаем, как грузовики с огромными ковшами расчищают проезд к нашей подъездной аллее для четырех джипов и двух автобусов.

Когда Риодан выходит из одного джипа со стороны водителя, на кратчайший момент потрясения я думаю: «какая счастливая случайность, я могу попросить его отбуксировать подальше МФП!»

Но здравый рассудок побеждает и в сердце вкрадывается холод.