В оковах Шейха

Он покачал головой, идя по длинным коридорам. Почему он сказал ей, все то, что сказал прошлой ночью? Его прошлое было его делом, и никого больше. Это было не то, чем он делился с кем-либо, не говоря уже о женщине, которую он подцепил в баре. Но тогда это было не все, чем она была. Тора была гораздо больше, чем просто случайный пикап.

Она была сиделкой его сестры.

И теперь она была его женой, пусть и только номинально.

И он хотел ее, несмотря на все его заявления и слова об обратном, хотел ее так, как будто завтра не наступит. Прошлая ночь была достаточным доказательством этого. Он был слеп от желания, и она охотно ответила на его поцелуй, остановившись только тогда, когда Атия запротестовала.

В то время он ругал себя, думая, что это он виноват, но когда он подумал об этом намного позже, в долгие часы, когда сон ускользал от него, он понял, что она не пыталась оттолкнуть его до того, как Атия заплакала, она была такой же соучастник этого поцелуя, как и он, доказывая ему, что он не единственный, кто так себя чувствует. Чувствуя эту потребность.

Это было не просто односторонне. Между ними все еще оставалось незаконченное дело. Так почему же он боролся с этим? Какой смысл было возводить стены между ними, когда они казались такими бесполезными, и никакая стена еще не остановила его от желания ее? Может быть, было бы лучше разобраться с проблемой лицом к лицу, а не притворяться, что ее не существует. Переспать с ней. Вытащить это из своего организма, чтобы он мог, по крайней мере, мыслить здраво.

Ему нужно было мыслить трезво.

Он остановился, положив руки на дверь в библиотеку.

С другой стороны, может быть, ему лучше было держаться на расстоянии. От нее были одни неприятности. Мадонна, сирена и землеройка, все это в одной раздражающей упаковке.

Он фыркнул. Да, он пытался оставить ее в покое, и посмотри, как далеко это его завело. Но он не мог просто сказать ей, что изменил свое мнение о своей политике невмешательства, и ожидать, что она пойдет на это. Она ясно дала понять, что не собирается снова просто лечь с ним в постель по щелчку его пальцев. Но что же делать?

Устав мучить себя из-за нее, он распахнул двери.

— Ваше превосходительство, — сказал Карим, который ждал его внутри, уже занятый своими заметками и составляя свои бесчисленные планы для Рашида, пока он ждал. — Я надеюсь, ты хорошо спал.

— Более или менее, — сказал он, не желая думать о том, как мало он спал, или о том, почему. — Итак, что мы должны рассмотреть сегодня?

— Много чего, — подтвердил Карим. — Но я знаю, что все это очень сухо, и шейх Золтан скоро будет здесь, поэтому я подумал, что, возможно, завтра мы могли бы совершить экскурсию по новым дворцам Малика, чтобы узнать, не предпочтете ли вы использовать один из них в качестве своей официальной резиденции.

— Если ты считаешь, что это важно. Напомни, сколько их было?

— Шесть.

Боже мой. Рашид подавил вздох, чувствуя себя уже отягощенным объемом исторических и экономических текстов, которые ему дали переварить. 

— Разве нет более важных вопросов для рассмотрения?

— Конечно. Но если я могу использовать выражение, которое вам, возможно, хорошо известно, Рим был построен не за один день. Вам еще предстоит принять эту роль, и было бы глупо ожидать, что вы справитесь с ней за одну ночь. В королевстве есть вещи, которые нужно оценить, которые не требуют вашего изучения старых документов или пыльных томов двадцать четыре часа в сутки, вещи, которые могут дать вам более широкое представление перед вашей возможной коронацией.

—Хорошо, — уступил Рашид, сжимая пальцами переносицу. — Устрой это.

Карим поклонился. 

— Сделано.

И вдруг Рашида осенило. 

— А как насчет Торы? Может, она тоже поедет?

— Шейха Виктория? — Визирь покачал головой, размышляя. — Не вижу препятствий, почему бы и нет. Она, без сомнения, была бы рада увидеть еще что-нибудь из нашей архитектуры.

— Это не вызовет никаких проблем, если люди увидят Тору со мной, только для того, чтобы она впоследствии исчезла?

Карим выглядел беззастенчиво, взвешивая воздух своими большими руками. 

— Это не будет проблемой. За прошедшие годы наши люди привыкли видеть нашего эмира с любой из множества наложниц, и, честно говоря, они были бы еще больше удивлены, узнав, что ты не женат.

— Отлично, — сказал Рашид, потирая руки, когда впервые за день улыбнулся. Может быть, день, проведенный с ним, докажет ей, что он не тот угрюмый, обиженный и несчастный монстр, которым она его нарисовала. Может быть, если бы они могли сначала подружиться, они могли бы стать чем-то большим... — Итак, на чем мы остановились?

* * *

Тора наслаждалась днем чистого девчачьего веселья. Это началось утром, когда Юсра провела для нее экскурсию по различным садам дворца, вокруг бассейнов и фонтанов, где пышная листва, цветы и брызги воды в сочетании делали воздух восхитительно прохладным и ароматным, а крошечные птички порхали от куста к кусту. Это было экзотично, необычно и безмятежно. И после напряженного завтрака с Рашидом Тора почувствовала, как спокойствие проникает в ее кости, и она снова может дышать.