В осаде

И тут, неожиданно, нос к носу столкнулся с первым помощником капитана Крулем, Их взгляды встретились, Несколько секунд стояла напряженная тишина. Они сто­яли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза и, казалось, не знали, что же сказать. Потом Круль закричал:

— Ты почему здесь расхаживаешь? Это тебе военный корабль, а не парк с борделем! Ты что, заблудился?

— Где мой оркестр? — медленно не отводя глаз от Круля, спросил Солист,

— Там! — указал Круль.

—- И вообще, — медленно произнес Солист. — Надо бы мне все проверить... Правильно ли провода подсое­динили...

И, пританцовывая, он обошел Круля и двинулся в указанном тем направлении.

Джоан, войдя в каюту и заперев дверь, огляделась, сбросила с себя все и достала из чемоданчика коробку с гримом и пакет с теми трусиками, в которых плани­ровала выступать. Надела их и критически оглядела себя в зеркало. Грудь, живот, бедра — все выглядело вели­колепно. Трусики подчеркивали прелесть ее фигуры, открывая ягодицы ровно настолько, насколько нужно, и ровно настолько, насколько нужно туго обтягивая ло­бок. Она набросила на голое тело офицерский китель, висевший в каюте, и попробовала сделать несколько тан­цевальных движений, сбрасывая китель по ходу. Ей по­нравилось, но у нее так закружилась голова, что она схватилась руками за спинку стула, и чуть не упала. Придя в себя, шатаясь и подавляя тошноту, Джоан на­лила из графина воды, взяла лежащие на столике таб­летки, которые получила от Солиста и проглотила три.

Ее стало знобить. Она села в кресло, запахнула на себе китель, и несколько секунд сидела, плотно сжав ноги и обхватив себя руками за плечи. Тошнота не про­ходила. Джоан встала, взяла оставшиеся таблетки и про­глотила их, запив водой из графина. Нетвердой походкой она подошла к кровати, упала на нее и потеряла созна­ние.

Третьим человеком, не возбужденным от Джоан Стэнтон, был корабельный кок Кейт Рейбок.

И удивляться этому не приходилось.

В холодильной камере отсутствовал монитор, но даже если бы, он по каким-либо тайным соображениям ко­мандования, там бы оказался, вряд ли вид обнаженных рук, плеч и груди подействовал возбуждающе при тем­пературе ниже нуля.

Так что Кейт Рейбок совсем не был возбужден. Ско­рее наоборот. Человеку со стороны он показался бы даже несколько угнетенным.

— Рядовой! Эй, рядовой! — взывал Кейт.

— Я тебя не слушаю, — отвечал уставившийся в монитор, в котором, виляя бедрами, шла Джоан, рядовой Нэш.

— Слушай, неужели тебе самому не кажется несколь­ко странным, что вместо гаупвахты меня засунули в холодильник?— кричал из-за закрытой двери Кейт.

— Я тебя не слушаю! — крикнул ему Нэш. — Не слушаю я тебя!

— Да выпусти же меня! — рявкнул уже теряющий терпение Кейт. — Будешь следовать приказам Круля, угодишь в тюрягу! Я сам позабочусь об этом! Ты понял или нет? 

— Я тебя не слушаю! Все равно я тебя не слушаю! У меня приказ, и я тебя не слушаю! — с завидным упорством отвечал на каждую его фразу рядовой Нэш.

— Идиот! — пробормотал сквозь зубы Кейт, опустил­ся на пол и, подтянув к груди ноги, просунул их одну за другой через скованные наручниками руки.

Заведенные до этого за спину, они теперь оказались перед Кейтом. И в этом положении ими хоть что-то можно было сделать. И первое, чем занялся Кейт — нашел два пустых мешка и набросил их себе на плечи, один за другим.

— Ты же убийцей станешь, если будешь держать меня здесь! — крикнул он. — Подумай об этом, парень! Ведь Круль тебе не сказал, что ты не можешь об этом подумать! И поговори с капитаном! В этом же нет на­рушения! Ну иди, доложи ему, что я сижу здесь!

— Я тебя не слушаю! — раздраженно крикнул Нэш. Мониторы к тому времени погасли. Нэш нашел батон, отломил половину и начал жевать.

— Не слушаю! — повторил он с набитым ртом.

Солнце уже заходило, океан, по-прежнему, был спо­койным, и крейсер быстро шел прямо по солнечной до­рожке. И хотя на сотни морских миль вокруг не было больше ни одного судна, мощный красавец-крейсер вы­глядел очень уверенно посреди бесконечных океанских просторов. Он был абсолютным хозяином этих вод. Да собственно, и не только этих. Ядерные «Томагавки», которые он нес на своем борту, могли бы привести в трепет любую державу.

А в кают-компании начиналась вечеринка по случаю Дня рождения капитана. Основной свет был погашен, из динамиков неслась оглушающая лихая музыка, и пова­ра, стоя в полутьме у заваленных закусками столов, быстро раскладывали по тарелкам грудинку, салями, сыр, копченую рыбу, фрукты и зелень. Широкоплечие официанты, прилетевшие вместе с Джоан и рок-группой, подхватывали тарелки и разносили их по кают-компа­нии. Официантов было много, и скоро не осталось ни одного уголка, где не стоял бы с полной тарелкой креп­кий мужчина в смокинге свободного покроя, наблюдаю­щий за матросами.

Несколько человек подхватили тарелки и быстро, почти бегом, понесли их вниз, в машинное отделение, и несущие вахту матросы были этим приятно удивлены.