В ожидании Годо

Стекольщик. Я вижу, вы любите, чтобы все было доходчиво и просто, потешно и смешно.

Зритель. А вы разве нет?

Стекольщик. Я? Я, знаете ли, довольствуюсь малым. Мои запросы тают на глазах. Простой газовый фонарь на улице, чтобы полюбоваться туманом, и я с радостью вернусь в небытие.

Зритель. Послушайте. Давайте не будем говорить о том, чего нет и быть не может, иначе все придется начинать сначала. Взглянем на вещи объективно. Согласны?

Стекольщик. Взглянем на вещи объективно! И откуда вы только на нашу голову свалились?

Зритель. Вам надо, чтобы он заговорил, или нет?

Стекольщик. Подождите, это идея! Я об этом как-то не подумал.

Зритель. Пусть он и с нами поделится тем, что говорил своему приятелю-меломану. Как вы считаете?

Стекольщик. Гениально! Просто гениально! (

Вежливо поворачивается к Виктору, приподнимает берет.) Прошу прощения, месье (похлопывает его по плечу), извините, что прерываю вашу беседу, но если вы согласитесь повторить то, о чем откровенничали вчера вечером там, в кулисах, под воздействием алкоголя, мы вам будем чертовски благодарны. (Еще более смиренно и ласково.) По гроб жизни!

Зритель. Вы ведете себя как последний дурак.

Стекольщик (падает на колени, протягивая к Виктору молитвенно сложенные руки). Месье! Умоляю вас! Сжальтесь, сжальтесь над нами, ползающими в потемках! (Демонстративно прислушивается.) Молчит! Ну чем не озарение Паскаля! (Обескураженно поднимается, отряхивает пыль с колен, Зрителю.) Видите? (После некоторого раздумья.) Я ухожу. Надеюсь, вы займете мое место. Рядом с ним (показывает на зрительный зал

), перед ними. Заранее благодарен.

Зритель. Нет, вы определенно с ума сошли. Вы что, забыли? Или, может, не обратили внимания? Ведь тут только слепой не заметит.

Стекольщик. Я возвращаюсь домой, в Кревкерсюр-Ож. Всем до свидания. (Направляется к выходу.)

Зритель (кричит с такой силой, что начинает кашлять). Он же боится боли!

Стекольщик оборачивается. У Зрителя начинается очередной приступ кашля.

И он сам, как последний дурак, вам об этом сказал! Это единственное признание, которое удалось у него вырвать.

Стекольщик. Вы преувеличиваете.

Зритель. Его единственная ошибка – и вы ею не воспользуетесь? (Очередной, ужасный приступ кашля.)

Стекольщик. Вы что, подавились?

Зритель (успокаиваясь). Вы, наверное, скажете, что это ничего не даст, что слишком поздно, что партия проиграна. Может, и так. Только это ничего не меняет. Ведь что еще вам остается говорить в нынешнем положении? Или вы скажете, что признания, вырванные силой, доказательством служить не могут. Могут, могут. Любое даже ненароком оброненное слово выдает человека с головой.

Стремительно входит мадам Пьюк.

Мадам Пьюк.

Андре! Андре!

Жак встает.

Где мой муж? Вы не видели моего мужа?

Стекольщик (Зрителю). Вы не видели ее мужа? Нет? И я не видел. (Заглядывает под кровать.) Здесь его нет, мадам.

Мадам Пьюк. Он так и не пришел!

ЗАНАВЕС