В ожидании рассвета (СИ)

Маг привык к обстановке и тут же поразился — он уже не был собой, он находился в чужом теле, и тело это не слушалось его. Он мог лишь принимать сигналы зрения, слуха и прочих чувств, воспринимать окружение таким, каким его воспринимало тело и человек, его обладатель — если он был человеком. Фарлайт понимал, что стоит ему только возжелать — и он снова окажется в своём тайном пространстве, но здравый смысл ему подсказывал, что такую возможность, какая ему представилась, упускать нельзя.

— Все в сборе? Начнём, — провозгласил сильный, хрипловатый голос.

«Тело» осмотрелось. В зале, кроме него, находились ещё двое мужчин — один из них, аккуратный и привлекательный, одетый в синее, задумчиво смотрел в окно, перебирая пальцами белоснежный платок с монограммой; лицо другого, облачённого в латы, было закрыто шлемом, оставлявшим для обозрения только широкий подбородок. Рыцарь переминался с ноги на ногу, не зная, куда девать природную подвижность и огромный топор.

— Тогда, может, мне кто-нибудь объяснит, зачем мы здесь собрались! — воскликнула хрупкая, но высокая женщина. Фарлайт готов был поклясться собой, что на этом месте только что стояла огромная горгулья.

— Ирмитзинэ, ваши штучки меня пугают! Не делайте так больше, — театрально произнёс мужчина в синем.

Женщина засмеялась и показала горгулью, лежащую у неё на ладони.

Фарлайт разочаровался — ни иллюзии, ни превращений не было. «Смортка. Вселилась в увеличивающуюся статуэтку», — подумал он. — «Конечно, мастерства ей не занимать, но мастерство это грязное. Мало того, что судьи по глупости дали Тьме плоть, так эта каста продолжает издеваться над нею, то разрывая, то сжимая».

— Пусть виновник сам объяснит, — снова прогремел властный голос, усиленный раскатившимся эхом.

«Тело» заговорило.

— Я не понимаю, почему я должен чувствовать вину.

Знакомый голос… «Неужели я стал одним целым с Великим Змееносцем?»

Громогласное эхо нового голоса прервало лаитормского судью.

— Дорогой наш Норшал, ваша вина в том, что у вас под носом происходили престраннейшие события, а вы ничего не предпринимали, пока над нами не нависла угроза.

— Вот как? — зазвенела Ирмитзинэ. — Почему у меня складывается ощущение, что в этом зале одна я ничего не знаю?

— Я сам узнал об этом только утром и принял срочные меры.

— Приняли? — мужчина в синем сощурил глаза. — Я ошибался, думая, что нас сюда позвали для того, чтобы спросить у нас совет… Вы уже всё решили. Кем вы себя считаете, Гардакар? Судьёй судей? Звучит неплохо. У меня в голове уже сложились первые строки для холавилеима: «Он считал себя высокомерно равным Тьме, но погряз в своих мечтаньях, словно в глупом сне. Судья судей, я б советовал тебе слететь с небес, если б вдруг забыл я, что ты лишь грязный бес…» Многие из нас любят эффектно появляться, — он взглянул на женщину, — но вы с появлением немного затянули.

— Ему нравится быть незримым, будто бы он — Тьма, — переливался голос Ирмитзинэ.

— Не вы ли говорили мне, что мой облик вас смущает? — захохотало эхо.

Воздух посреди комнаты сгустился, обращаясь в туманные клубки, затем стянул в себя ближайшие частицы пространства и материализовался в такого отвратительного демона, какие снятся смертным только в самых страшных кошмарах. Единственное, что было на нём надето — набедренная повязка. Полувыкатившиеся мрачные глаза вращались под всевозможными углами, верхняя челюсть, выступая, обнажала длинные клыки. Кривые наросты на обнажённой груди шевелились в такт нервно бьющемуся хвосту. На внутренней стороне запястий сжимали зубы две зловонные пасти, намереваясь ухватиться за что-нибудь.

«Триглав», — подумал Фарлайт.

Женщина и мужчина в синем демонстративно отвернулись.

Демон снова засмеялся.

— Я понимаю Нельжиа — как никак, стремление к прекрасному. Но вы, Ирмитзинэ… Ваши эксперименты по изменению плоти не идут в сравнение с моими скромными опытами.

— Мы меняем только неживую материю. И только в лучшую сторону, — фыркнула смортка.

— Не буду спорить о вкусах. Для кого-то лучше — внешний облик, для кого-то — практичность этого облика.

— Вернёмся к делу, — пробормотал Норшал.

— Начнём сначала, просветим непросвещённых, так сказать. Да будет вам известно, дорогие мои братья (ну и сестра, конечно же), что мы не единственные восьмиранговые во Тьме… — сказал демон.

Нельжиа всплеснул руками.

— Что? Быть такого не может!

— Мы ещё не знаем, на что способна Тьма. Мы были наивны, полагая, что обуздали её.

— Было ясно, что Тьма не покорилась, ещё тогда, когда она создала Землю, — прощебетала Ирмитзинэ. — Вспомните притчу о земном крестьянине, который построил мельницу и посмеялся ветру в лицо, считая, что поработил его. А на следующий день ураган снёс его дом.

— Но мы считали, что Тьма успокоилась.

— Это так. Продолжайте, не буду перебивать вас, — попросила Ирмитзинэ демона.