В ожидании счастья

Бернадин выдвинула верхний ящик комода, стоящего с его стороны кровати. Белье сложено аккуратно, так, как ему нравилось. Кому, как ни ей, было знать, ведь это ее забота — следить, чтобы футболки лежали отдельно от маек; майки с треугольным вырезом отдельно от тех, что с круглым; трусы отдельно от плавок; носки — от темных к ярким. Она вывалила все в мусорную корзину. Пошла в ванную и собрала все его туалетные принадлежности, включая зубную щетку и электробритву, и сбросила туда же, к носкам. Вернувшись в спальню, она отыскала пустой пакет и побросала в него одеколоны, дезодоранты и прочие пузырьки и бутылочки. Послышался звон разбитого стекла. В этот раз через гараж пришлось бежать, чтобы мокрые бутылки не прорвали дно пакета. Ударившись мизинцем ноги о заводную машинку Джона-младшего, Бернадин вспомнила про обувь. В углу гаража валялась красная тележка Оники, и Бернадин трижды сходила с ней в дом. Возвращаясь в третий раз, она прихватила баллон для заправки зажигалок. Швырнув последнюю партию ботинок на пол машины, Бернадин выжала по меньшей мере полбаллона на горы одежды на переднем и заднем сиденьях. Потом оттащила тележку в гараж, вымыла руки и снова вышла на улицу. Вынула из кармана сигареты и спички. Чиркнула спичкой, бросила ее в переднее окно и отступила подальше от машины. Идя к дому, зажгла еще спичку и закурила сигарету. За спиной полыхнуло, но она даже не обернулась — ей было уже неинтересно. Она просто закрыла дверь гаража и прошла в дом. Отыскав в спальне книжку „Почти полночь", она забралась в кровать и докурила сигарету.

Она, должно быть, задремала, но вдруг услышала звук сирены и проснулась. Видимо, кто-то из ее любопытных соседей, проезжая мимо, решил, что машина непременно взорвется, как всегда показывают в кино, и вызвал пожарных. Самого взрыва Бернадин не слышала. Когда в дверь позвонили, она встала и пошла открывать. Через стекло увидела пожарного. В открытую дверь пахнуло дымом. Расплавленный металл. Горелая резина. Гарь. Но черную машину еще можно было узнать.

— Мэм, вам известно, что ваша машина загорелась?

Бернадин не ответила.

— Это вы ее подожгли?

Бернадин не ответила.

— Послушайте, мэм, законом запрещено жечь во дворах жилых домов все, кроме небольшого количества мусора.

— Это мусор, — сказала она.

— Вы понимаете, что я имею в виду, мэм. Это нужно делать в специально отведенных местах.

— Я не знала что сжечь то, что тебе принадлежит, на территории, которая тоже тебе принадлежит, — противозаконно.

— Да мэм, так оно и есть. Но зачем же было жечь совсем новый БМВ?

Бернадин не ответила.

Он понимающе посмотрел на нее, прекрасно зная, что она сделала.

— А у вас очень хорошие соседи, мэм, — сказал он. — Это они нас вызвали. Думали, никого нет дома.

— Я им очень признательна.

— Вы знаете, что страховку вам не выплатят?

— Знаю.

— Хорошо, мы еще вовремя успели, хотя внутри, конечно, сильно выгорело, сами видите. — Он потер рукой подбородок. Потом вздохнул. — Могу я вас попросить? Соседям будет спокойнее и нам меньше работы. В следующий раз, когда надумаете жечь костер, выберите что-нибудь поменьше, подешевле и постарайтесь быть поосторожнее.

— Больше этого не случится, — сказала она и закрыла дверь.

На следующее утро Бернадин сделала три телефонных звонка. Она позвонила на работу и сказала что по семейным обстоятельствам до конца недели выйти не сможет. Начальник спросил, не сумеет ли она в четверг приехать хоть на несколько часов, потому что в этот день намечалось закрытие заведения Лангоун, чья собственность в течение двадцати восьми дней находилась у них в качестве залога. И потом, это же ее клиенты, она всю сделку подготовила и люди Лангоуна настаивают, чтобы она присутствовала. „Очень жаль, — заметила Бернадин, — но сделать это придется кому-то другому".

Она позвонила Глории, зная, что по понедельникам Глория ходит по магазинам и, значит, ее нет дома. Оставила сообщение на автоответчике: „Я знаю, Джозеф тебе сказал, что у меня случилось, но я в порядке. Не волнуйся. Я на пару дней уеду в Седону, когда приеду — позвоню. Со мной действительно все в порядке. Небольшая встряска, но в целом ничего". Робин была на работе, так что Бернадин позвонила ей домой и записала практически то же самое.