В ожидании зимы

– Маруша и Лалада были сёстрами-близнецами – светлыми богинями, только Маруша избрала волчью ипостась, – молвила Дамрад. Отзвук её голоса льдисто звенел, одинокий и сиротливый в этом огромном пространстве. – Отец Род завещал сёстрам беречь равновесие и порядок в мире и быть половинками друг друга, правой и левой рукой, ветвями одного древа. Но Маруше хотелось большего. Она желала сама стать творцом мира – другого, но не хуже, чем отцовская Явь. И она создала Не-Явь – Навь. То, что у неё вышло из этого, ты видишь вокруг себя. Населив мир живыми тварями и вдохнув в них душу и разум, Маруша научила их многому, но удалось ей не всё. Мы, навии, не знаем чувства, которое зовётся у вас любовью. У нас есть только плотское желание, телесная чувственность и жажда обладания – зови, как хочешь. Маруша старалась делать всё по-своему – так, чтобы её мир отличался от Яви, но собственное творение не удовлетворило её. Вышло не так, как она хотела, но ничего исправить она уже не могла. Она была очень суровой к нам, её детям, часто гневалась на нас, когда мы не оправдывали её ожиданий. Её гнев и горечь стали переполнять Навь, разрушая её изнутри и отравляя нас… Здесь сохранилось очень много этого гнева, растворённого в воздухе, земле и воде; впустив его внутрь, любое живое существо неизбежно меняется. Просочился он и в Явь – потому-то создания, которых вы зовёте Марушиными псами, так свирепы. А потом, пресыщенная горечью и разочарованием, Маруша уснула. Уничтожить своё творение у неё не поднялась рука, и она предпочла уйти сама. И мы остались одни… В мире, который продолжает разрушаться, в мире с израненной душой. С её уходом ушёл и свет: наше солнце потускнело и стало таким, каким ты его видишь. Душа Нави стонет, а сам мир трещит по швам. Стали образовываться дыры, высасывающие Навь в пустоту междумирья… Мы, насколько нам позволяет наше умение, латаем эти прорехи стяжками из волшбы, чтобы предотвратить гибель Нави. Воронка в небе – самая старая и самая опасная дыра. Она еле держится, в ней есть небольшая утечка, которую мы устранить не можем, потому что трогать воронку нельзя: малейшая попытка исправления приведёт к разрушению стяжек. Мы не знаем, сколько Навь ещё простоит. Пока она держится, но это не будет длиться вечно. Однажды настанет предел, и она погибнет вместе со всеми нами. Поэтому, княже, нам нужен новый дом, ибо старый разрушается без своей создательницы и скоро похоронит нас под своими обломками. Нам необходимо новое пространство для жизни. Единственный выход для нас – покорить Явь: больше нам некуда идти. Каждое дышащее существо хочет выжить, и мы не исключение.

Голос Дамрад смолк, давая Вранокрылу время осмыслить услышанное. А князь слушал и погружался в тёмную пучину холодной обречённости… «Война» – это слово поднималось из мрака стоглазым, многоруким чудовищем с огромной прожорливой пастью.

– Необходимость переселения стала ясна мне уже давно, – продолжила Дамрад, медленно шагая по залу и скользя краем белого плаща по ледяной глади пола. – Навь – огромный мир, состоящий из разрозненных государств и терзаемый войнами за передел владений. Готовясь к будущему походу, я объединила под своей властью пять земель размером с твоё княжество, чтобы иметь достаточное войско… Новое, объединённое государство, в котором я правлю, зовётся Дланью: пять земель – пять пальцев. Главы прочих государств пока не спешат присоединяться к походу: кто-то колеблется, а кто-то пока уповает на то, что нам удастся неограниченно долго сдерживать образование дыр и что Навь простоит ещё много веков нерушимой. Что ж, это их выбор. Но и без них в моих руках сосредоточена большая сила, достаточная для покорения пространства, равного или даже превосходящего Длань по размерам. Если по ходу дела кто-то из соседей пожелает присоединиться – что ж, тем лучше, возражать не буду. Если всех навиев спасти я не смогу, то выведу из обречённого мира хотя бы тех, кто захочет этого и деятельно поучаствует в освоении новых земель.

Серый, безграничный сумрак затянул её взгляд, от беспощадной решительности которого становилось холодно и страшно, а в очертаниях жёстко сжатых губ читалось: «Ничто меня уже не остановит». Вранокрыл видел и чувствовал: она не шутит.

– Осмелюсь спросить: а я каким боком здесь? – нарушил он торжественно-мрачное молчание колонн и покой исполинской каменной волчицы. – Зачем тебе нужен я?

Дамрад повернулась и зашагала в другую сторону, заложив под плащом руки за спину.