В паутине чужих миров. Рождение бога

Неожиданно я оказался в месте, где растительность почти не росла: в центре небольшой полянки, в которой, по непонятным причинам, выгоревшие стебли не достигали высоты колен. На другой стороне «поляны» показались мои враги. Низкорослые, покрытые тёмной шерстью, полулюди-полуобезьяны передвигались широкими шагами, похожими на прыжки, каждое их движение настораживало своей скоростью и неприкрытой мощью. Одно существо было вооружено камнем продолговатой формы, неким подобием примитивного кинжала, которое сжимало в руке. Другой мог нанести увечья при помощи деревянной, сучковатой дубинки, а третий грозил берцовой костью какого-то неизвестного крупного животного.

Все трое, рассыпавшись, почти одновременно оказались возле меня. Я едва успел уклониться от хорошо рассчитанного выпада примата с дубиной, чем поспешил воспользоваться другой противник, вооружённый каменным ножом. Острое лезвие промелькнуло в каком-то сантиметре от моей груди. Воспользовавшись временным смятением и заминкой нападающих, я нанёс сильнейший удар своей боевой дубинкой по руке того, что был ближе ко мне. Громко хрустнула сломанная кость, из омертвевших пальцев выпало каменное лезвие, а раненный гоминид упал на колени и негромко завыл от боли:

– У-у-у…

Уклонившись от нового удара, я обрушил свою палицу на череп того, кто был вооружён деревянной дубиной. Продолжая всё то же движение, я вернул палицу назад и, немного скользнув пальцами по древку, рукояткой ударил последнего противника в лицо. Что-то треснуло и чавкнуло, и к моим ногам, почти одновременно, упали два трупа с раздробленными черепами. Третий гоминид, тот, у которого я сломал руку, бросился тем временем в спасительную траву и скрылся в ней.

Напавшие на нас существа допустили очень большую оплошность. Вместо того, чтобы максимально использовать благоприятную возможность и продолжить движение, вся основная группа остановилась, рассчитывая, видимо, насладиться зрелищем лёгкой победы своих соплеменников над неуклюжим чужаком. Неожиданная лёгкая победа одного над многими, сильно смутила зрителей. По-прежнему удерживая заложницу, несколько растерянных и деморализованных гоминидов замешкались, решая как поступить – бежать, или сражаться. Я постарался подтолкнуть их к более решительным действиям. В быстром рывке, преодолев разделявшее нас расстояние, я оказался возле прямоходящих приматов.

– Оао! – вновь грозно заревел я боевой клич людей Южного Моря, легко отбил направленный на меня удар импровизированной костяной дубины и секундой позже убил ещё одного своего врага. Убил легко, как будто развлекался. Мои враги были быстрыми, но я оказался быстрее. Мои противники были сильными, но я был намного сильнее. Я явился, как меч Немезиды, как смертельное оружие, от которого не было спасения, с которым невозможно сражаться и рассчитывать на победу. И приматы-палеоантропы сразу поняли и осознали моё преимущество и моё превосходство. Из охотников они вдруг превратились в жертвы, в преследуемую и испуганную до смерти, дичь. Отпустив девушку, тяжело упавшую на землю, гоминиды бросились в рассыпную, подальше от меня, оставив на месте короткой схватки три бездыханных тела. Не пытаясь преследовать быстро удалявшихся с криками ужаса полулюдей – полуобезьян, я присел возле сжавшейся в комок девушки:

– Ты как?

– Справлюсь, – всхлипнула она, руками обхватив плечи. – Нормально…

На её прикрытом лишь нижним бельём белом теле темнела пара синяков и несколько незначительных царапин. Можно сказать, девчушка в рубашке родилась и отделалась лёгким испугом, ведь, кто его знает, какие были намерения у напавших на неё существ… Убедившись, что с девушкой всё в порядке, я решил поподробней осмотреть тех, с кем несколько минут назад мне пришлось сразиться. Возле ближайшего трупа я остановился. Мертвец лежал совершенно голый, спиной вверх, уткнувшись лицом в землю. Вокруг его головы образовалась неприятно-яркая лужа крови. Ухватив за плечо, я перевернул тело на спину. Пока возился с трупом, вокруг меня собрались многие, подоспевшие к месту схватки, жители нашей маленькой колонии. Как ни странно, наткнувшись на устроенное мною побоище, они не издали ни звука.