В паутине чужих заклинаний

— Почему вы думаете, что свежий взгляд ничего не даст? — невольно обиделась я. — Если эта информация такая секретная, что на архивы за все время существования академии вы разрешения дать не можете, то хоть за последние лет двадцать. Пожалуйста…

Последнее слово я выговорила со всеми умоляющими нотками, на которые оказалась способна. Ректора мое рвение к знаниям смягчило.

— Да вам и не нужно столько, — сказал он. — Ладно, за последние сто лет подпишу. Действительно, вдруг у вас что получится, а мы сразу палки в колеса ставим. Но чтобы я один из первых узнал о результате!

Он грозно помахал в мою сторону ручкой и подписал разрешение. Сияющая магическая печать придала документу завершенный вид и подарила мне надежду, что совсем скоро мне удастся узнать, учился ли здесь брат Штефана. Но не тут-то было. Архив оказался закрыт на обеденный перерыв. Это сколько же я просидела в приемной?

ГЛАВА 20

С обеда архивистка пришла в благодушном настроении, которое не испортило даже выданное ректором разрешение на пользование архивом. Она внимательно его изучила, даже поводила над листом перстнем-артефактом, но этим и удовлетворилась.

— Вот видите, инорита, — наставительно сказала она, — не так это было и сложно.

— Не сложно, но долго, — улыбнулась я.

— В работе с архивами спешка неуместна, — не разделила она со мной веселье. — Нужно придерживаться установленного порядка, иначе это будет не архив, а склад папок. Если вы, конечно, улавливаете разницу.

Она строго на меня посмотрела, и я поспешила ее заверить, что понимаю разницу и что не собираюсь нарушать заведенный в архиве порядок. Мне нужно-то — просмотреть несколько дел и выписать из них необходимую информацию. Что-то портить, менять местами или вырывать листы я не собираюсь. Она немного смягчилась и открыла дверь в архив.

Я думала, она мне вынесет сразу стопку дел и забудет на время о моем существовании. Но не тут-то было. Принесла она мне только пять штук и все время, что я их изучала, не сводила с меня пристального взора, словно я только и ждала, когда она отвернется, чтобы изрисовать чуть пожелтевшие от времени листы неприличными символами. Папки были как раз с начала того срока, разрешение на который мне выдал ректор. Сто лет назад дела в архиве велись столь же безупречно, как и сейчас.

— Вы же личные данные выписывать не будете? — уточнила она зачем-то.

— Конечно, — убедительно ответила я. — Только пол, возраст и обстоятельства, сопутствующие потере Дара. И возвращению, если таковое случилось.

— Чаще всего возвращается, — ответила она. — Случаев, когда Дар пропал безвозвратно, очень мало. Хорошо, не буду вас отвлекать.

Она замолчала, а я торопливо заработала карандашом. Чем быстрее я покончу с этими, тем быстрее дойду до времени, когда здесь предположительно учился брат Штефана. Вот будет обидно, если это окажется не так и я напрасно потрачу столько времени. Хотя почему напрасно? Можно действительно заняться исследованием… Но тогда нужно выписывать побольше. Все, даже самые мелкие детали, на первый взгляд не имеющие отношения к потере Дара. Архивистка приносила по пять папок, а я работала и работала карандашом, почти как в недалекие студенческие времена. Разница лишь в том, что сейчас этим занималась по собственному желанию, а не по необходимости. Большинство теряли Дар по собственной вине — перенапряжение, глупые опасные эксперименты и несоблюдение техники безопасности, о чем так любила говорить моя наставница. Лишь сей час я осознала, насколько это было важно. Дар возвращался почти ко всем. Лишь единицы больше не могли продолжать обучение, и за каждой такой единицей стояла горькая человеческая судьба. Жизнь без Дара немыслима для того, кто прикоснулся к магии. Не уверена, что я смогла бы смириться с такой потерей.