В паутине греха

— Потому, что тебе бы роскошь не помешала, — угрюмо сказала мисс Холлис. — Это в моем возрасте можно полностью посвятить себя лучшему другу человека и жить в свинарнике, но когда человек молод, ему нужно кое-что еще. Ты все еще ребенок, Эмма. Это вполне приличный способ зарабатывать себе на жизнь, если у тебя есть к этому склонность, а у тебя она есть, надо отдать тебе должное, но не забывай, что тебе эта работа может причинить и страдания. Я сотни раз тебе говорила, что нельзя позволять себе выбирать любимчиков среди щенков, которых потом придется продать. Вспомни, как трудно тебе всегда было с ними расставаться, когда наступало время. У тебя слишком нежное сердце для таких дел, тебе необходимы перемены. Там, в питомнике Миллзов, по крайней мере, не будет необходимости продавать всех собак подряд только из нужды, и к тому же тебе необходимо пожить в приличных условиях. А теперь отправляйся спать и не слушай больше мою болтовню.

Наверху, в маленькой комнатке под крышей, частом убежище Эммы в часы душевных переживаний, Эмма размышляла о последних словах мисс Холлис, прекрасно понимая, что та была права. Ей никогда не приходило в голову, что суровая старушка Холли знала о ее слабостях, которые она старательно скрывала, и теперь, в задумчивости глядя на свое отражение в зеркале, Эмма думала: могла бы она самостоятельно выбрать работу, если бы воспитывалась в другой среде? Лицо, смотревшее на нее из зеркальной глубины, было настолько знакомым, что она никогда не задумывалась над тем, могло ли оно показаться кому бы то ни было привлекательным, но теперь она с интересом рассматривала его, пытаясь взглянуть на него глазами мужчины. Какое, к примеру, впечатление произвела она на того незнакомца, который сначала сбил ее с ног и отругал, а потом устроил ее ближайшее будущее? Никакого впечатления она произвести на него не могла; он мог бы обратить на нее внимание, только чтобы заставить поревновать другую девушку, вынесла она суровое заключение, а потом никак не могла понять, почему испытывает досаду, ведь ничего, кроме неприязни, этот незнакомец у нее вроде бы не вызвал. Ну ладно, думала Эмма, сбросив туфли и начиная раздеваться, у великолепной мисс Миллз, несомненно, масса поклонников, и какое дело ее будущей служащей до того, принадлежит этот незнакомец к их числу или нет.

Глава 3

Привыкнуть к новому месту работы было нетрудно, характер у Эммы был уживчивый, а перемены стали для нее делом привычным. После года работы у мисс Холлис, в режиме вынужденной экономии и в допотопных условиях, все красоты Эрмина-Корт и великолепное оборудование казались просто сказочными. Единственное, что разочаровало Эмму, так это то, что собак не пускали в дом. Мэриан разрешила сделать исключение только для Флайта, изящно намекая этим, что предложение относительно собаки сделано всерьез. Правда, оставалось неясным, подарили ей собаку или, так сказать, одолжили в счет частичного выполнения обещания, но Эмма приняла этот жест с благодарностью, безраздельно отдала Флайту свое сердце и нашла отклик в собачьей душе. Флайт спал в комнате Эммы, ходил за ней по пятам, и, лишь когда мистер Миллз однажды с шутливым одобрением заметил, что собака совершенно изменилась, Эмма ощутила недоброжелательность со стороны Мэриан.

— Если ты будешь так с ним возиться, его придется снова отправить в вольер, Эмма, — довольно резко сказала она. — Собаки, которые живут в доме, становятся слишком изнеженными и редко показывают хорошие результаты на выставках.

— Мой отец считал, что овчарки отличаются от других пород. Им необходима дружба человека, они должны чувствовать себя членами семьи, — ответила Эмма. — У нас собаки всегда бегали по дому, а когда их было слишком много, то мы пускали их в дом по очереди.

— Очень может быть, но я хочу вести дело по-своему. В конце концов, я здесь хозяйка, — сказала Мэриан.

В первый раз Эмме напомнили о ее положении, и она вспыхнула.

— Разумеется, мисс Миллз, — вежливо ответила она, и Мэриан сменила тон.

— Не мисс Миллз, а Мэриан. Я думала, мы друзья, — с упреком сказала она.

— Разумеется, — повторила Эмма.

— А теперь давай составим план подготовки к выставке в среду, — оживленно продолжала Мэриан. — Это довольно далеко, поэтому я хочу выехать в семь утра, значит, вольеры надо будет убрать к половине седьмого. Эта распустеха Айрин явится не раньше половины девятого, а я боюсь доверить ей Сарацина — он может вырваться и покусать остальных, так что тебе лучше самой проследить за тем, чтобы собаки были на своих площадках. Не знаю, за что я плачу этой девчонке, — она просто идиотка!

Эмма, которая прекрасно помнила о тех ошибках, которые допускала на своем первом месте работы, когда ей было столько же лет, сколько и Айрин, испытывала определенную симпатию к девушке: ведь той доставалось больше всех, когда у их хозяйки случались приступы плохого настроения.