В паутине иллюзий

Первое, что он сделал, купил масляные краски, кисти, холсты и мольберт.

Рисовала Марго лишь сразу после сеанса гипноза. Торопливо попрощавшись с ним, бегом бежала в «студию» – он выделил ей небольшую комнату на втором этаже клиники. Дело шло к выписке, но Карл Генрихович решил задержать ее еще на год. Аркадия легко согласилась.

Он наблюдал за девушкой, ежедневно посещая студию. Приходил и в ее отсутствие, рассматривал рисунки. Экспериментировал с настоями трав, основой лечения, и способами воздействия на психику. Но понять, почему разорванных в клочья листов с набросками так много, а картин, написанных маслом, всего четыре, так и не смог. Второй год лечения прошел, он решил выписать Марго домой. Она стала спокойной, приступы внезапной агрессии прекратились. Ей легко давались языки, она с удовольствием играла в шахматы и карты, с математической точностью просчитывая наперед ходы. Он знал, что Марго частенько играет с персоналом на деньги, всегда выигрывает, но тут же возвращает всю выигранную сумму назад. Она играла ради самой игры.

Он тогда позвонил Аркадии и сообщил, что готов отпустить Марго домой…

«Кстати, а записи с лечением Игната в той же коробке! Да куда ж я все подевал?!» Что спрятанное где-то в кабинете, он не сомневался.

Неожиданно ноги сами привели к кожаному дивану за ширмой. Этот мебельный монстр раскладывался в ложе, на котором с комфортом могли разместиться трое. Мягкие подушки вынимались по одной, открывая три вместительные ниши. В одной из них Карл Генрихович и обнаружил то, что искал.

Дисков с записями сеансов с Игнатом было всего три. Четвертый сеанс не понадобился. И куда-то очень давно исчезла главная, итоговая запись с его, Брехта, выводами.

…Он тогда удивился звонку. Голос принадлежал взрослому человеку и никак не подростку. А просил тот о встрече и помощи себе лично. Карл занимался подростками и молодыми людьми до 20 лет, накапливая материал для статьи в английский профильный журнал – настала пора выходить на мировой уровень. Его методика давала потрясающие результаты, ничего подобного в практике известных к тому времени психиатров не было, и ему для обобщения выводов не хватало лишь описания еще нескольких интересных случаев. Он хотел отказать, но тут мужчина назвал свои имя и фамилию.

Вынужденно соглашаясь и назначая время первого сеанса, он никак не мог предположить, о чем пойдет речь. Игнату, так он просил себя называть, упирая на то, что Брехта ему рекомендовали как человека крайне порядочного, нужны были сеансы гипноза. Вкратце звучало так – его домогается женщина много старше. А любит он ее дочь. Любит безумно, но не может признаться по трем причинам. Одна из них – девушка несовершеннолетняя. А вторая – Игнат боится ее матери. Точнее, ее очень уж пылких чувств к нему. И главная проблема – он и сам привязан к женщине, но не понимает почему. Вот это он и хотел бы узнать на сеансах гипноза. И избавиться от зависимости.

Ничего сложного в ситуации для Карла не было. Он погрузил Игната в гипнотический сон и начал работать. Первый диалог с ним был коротким и чисто ознакомительным. Проводив пациента, Карл несколько раз прослушал запись, как делал это всегда, и насторожился. Что-то в ответах Игната на его вопросы показалось знакомым, словно он сам был на той даче, где встречались любовники, или описанная Игнатом внешность женщины кого-то напоминала… Но мысль была нечеткой и с приходом следующего пациента, а им была Марго Улицкая, исчезла без следа.

Второй сеанс с Игнатом выявил причину: мужчину держал и одновременно манил страх перед женщиной. Авторитарность его матери вылилась в неспособность взрослого сына отказывать старшим. Случай был ординарным, последствия такого воспитания мамами мальчиков легко устранялись, поэтому Карл Генрихович не стал перед ним лукавить, предложив еще всего одну встречу.

А на третьем сеансе он не удержался от любопытства. Закончив собственно лечение, Карл Генрихович спросил Игната, все еще находившегося под гипнозом, имя женщины.

Как и предполагал, он знал и любовницу пациента, и ее дочь…

Брехт оставил записи сеансов Игната в коробке, вынул остальные и, сортируя их по датам, разложил на столе. Два года! Почти ежедневные встречи, шаги к успеху и такой финал!

Подозрение, зародившееся у него сейчас, требовало подтверждения. Неужели все сбылось? Даты, только даты могли бы дать точный ответ. Но Брехт не помнил, называла ли их Марго в своих откровениях или они были лишь на ее рисунках…

Глава 19

Лана внимательно присмотрелась к Амелину. Тот был серьезен, равнодушен, даже холоден. И говорил немыслимые вещи. Как это она останется ни с чем по контракту? О чем это он?

– Амелин, остановись, пока лишнего не наговорил! Я все записываю, эй! – Она покрутила перед его носом телефоном.

– Ознакомься! – Тот бросил перед ней пачку фотографий.

– Это фотомонтаж, – по инерции высказалась она, лихорадочно соображая, где он мог видеть ее с Игнатом. И тем более сделать снимки.

– Эти фотографии не самые откровенные, Лана. Есть и… другие. Но и этих для суда будет более чем достаточно.