В ПЕЩЕРЕ ГОРНОГО КОРОЛЯ или Тёмный лес, Притча Башмачника или Варфоломеевская ночь

Вспышка белого света. Падение с небольшой высоты. Прямо на спину. Восклик. И тишина. Нелл открыла глаза. Хмурое небо над головой и голые ветви. Приподнявшись, она перевернулась на бок. Ни звука. Ни голоса. Тяжело дыша, огляделась по сторонам. Что-то захрустело, то была копна жёлтых, красных и оранжевых листьев, в которую её угораздило свалиться. Гору эту пригнал под корни большущего дуба заботливый ветер, будто бы специально, чтобы смягчить падение. Нелл встала и отряхнулась. Подул ветер.

– Неплохо бы понять, где я, – тихо прошептала она и медленно побрела вперёд.

Из лесу она вышла в поле, где паслись стада овец. Подойдя к ним, Нелл, улыбнувшись, потрепала их по мягкой, добротной шерсти, прикинула, сколько примерно выручит за них владелец, когда продаст шерсть и двинулась к изгороди. Ворота были так туго привязаны, что пришлось перелезать через них. Где-то неподалёку, скрываясь за небольшим пролеском, журчал ручеёк или маленькая речушка. Тихие деревья, наговорившись за лето, теперь скромно и молчаливо роняли листву, лишь кивая друг другу, и, не произнося ни единого шелеста, готовы были погрузиться в долгий, мягкий и сладкий зимний сон. Сухая трава, вперемешку с листьями, похрустывала под ногами, будто тоже отшёптывала последние, неясные возгласы тихим шелестом, который с каждым днём становился всё тише и тише. В поле, то тут, то там, стояли небольшие, полуразваленные хижины, принадлежавшие, по всей вероятности, местному крестьянскому люду, трудящемуся в полях и приводящему сюда на выгул овец и других животных. Небо хмурилось и затягивалось, готовое вот-вот разразиться неистовым плачем и блеском молний. Солнце едва заметно различалось за густыми облаками, и, в отличие от его ночной спутницы, Одноокой Луны, лишённое возможности подглядывать из-за туч, лишь роняло свой рассеянный свет на этот мир. Тишина. Такая тишина бывает только перед бурей. Мелко-мелко, шаг за шагом, медленно, но верно, начинал накрапывать мелкий-мелкий, пока ещё тёплый, дождь. Нелл подставила руку, и некоторое время провела в неясном, глубоком молчании раздумья.

– Сто против одного, я нахожусь где-то в Восточной Германии, – наконец тихо проговорила она самой себе, опуская ладонь. – Солнце низко, надо бы набрести на какую-то деревеньку, либо дождаться пастуха.

Остановив свой выбор на первом варианте, Нелл двинулась вперёд по тропинке, и вскоре вышла к небольшой речушке, оказавшейся неглубокой, так что Нелл без труда перешла её по камням, почти не замочив сапог. Дорожка повела её дальше, и примерно через три четверти часа лес стал редеть, и она вышла в селение. Сумерки сгущались. Нелл ускорила шаг. Завидев вдалеке крестьянина, идущего с мешком по дороге, она догнала его и окликнула. Человек остановился и обернулся, то был господин средних лет, с довольно рано поседевшими пышными усами и головой. Он приветливо улыбнулся.

– Guten Abend! – проговорила Нелл.

– Abend! – ответил крестьянин. – Чем могу служить, фройлен, – сказал он, снимая шляпу, но поначалу несколько замешкавшись, ибо окинул взглядом её одежду, которая явно не походила духу времени.

– Не могли бы Вы сказать, сэр, где я сейчас нахожусь? – несколько неловко спросила Нелл. Крестьянин же, видимо, весьма удивлённый обращением «сэр», тотчас же охотно заговорил.

– Вы в деревушке Зельтзамдорф. Но здесь до Вас никому сегодня не будет дела, фройлен, сейчас все заняты тем, что барон приедет.

– Какой барон? Имя? – чуть смягчившись, дабы скрыть свою крайнюю заинтересованность, проговорила Нелл, но крестьянин, казалось, ничего такого даже и не приметил.

– Барон Леманн, а как же? – удивившись наивности её вопроса, как само собой разумеющееся, проговорил крестьянин. Барон Хельмут фон Циммерман Леманн, так его звать.

Нелл разочарованно, но, в то же время, успокоено, выдохнула. То, чего она ожидала, не подтвердилось, хотя ей того безмерно и хотелось. Странное противоречие.

– Скажите, где я могу остановиться? – с надеждой спросила она, ибо теперь до какого-то далёкого барона ей не было никакого дела.

– А вон, пойдите по той улице, там есть какай-тъ таверна. Только не знаю ли, прилично ль такой юной фройлен одной там останавливаться.

– Оставьте каждому дню свои заботы, – в задумчивости проговорила Нелл, и, попрощавшись с крестьянином, через мгновение исчезла в глубине людной улицы.