В петле времени

– Об этом, об этом, – пробурчал Ронни.

– Так вы не предполагаете даже, что могло произойти? – спросил Морис.

– Любовница, – выкрикнул Ронни, – была у него любовница или нет?

Мистер Шатц как-то тяжело и обречённо вздохнул.

– Его любовницей была физика, господа. Наука, понимаете?

– Понимаем, – сказал Морис, – вы можете нам дать его домашний адрес?

– И адрес университета, в котором он работал, – сказал Ронни.

– Но он работал в Принстоне, – удивился Шатц.

– Вот-вот, адрес этого самого Прин… как там его? – уточнил Ронни.

– Хорошо, наверное будет лучше, если я всё же запишу, – сказал учёный и, вздохнув ещё раз, пошёл к письменному столу.

– Странный какой-то этот учёный, да, Морис? – спросила Глория, когда они уже вышли из кабинета и прошли достаточно, чтобы никто их не услышал, – и всё-то у него хорошо, и Ланье хороший, и лекция его хорошая. И Бога у него уже не церковь, а физика открыла.

– А Бога открыли? – удивился Морис.

– А как это называется?

– Не знаю.

– Официальный представитель – церковь же?

– Кого представитель, Бога?

– А как ещё сказать?

– Не знаю, – задумался Морис.

– Ну не физика же.

– Не физика, – согласился он.

– И всё у него хорошо, подозрительный тип, – не унималась Глория.

– Так если лекция и правда была хорошей.

– Ты не зришь в корень, Бенджи.

– Не-а, он никогда не зрит, – согласился Ронни, – а какой корень?

– Такой, что, когда у кого-то всё хорошо, на самом деле всё плохо.

– Да, подозрительно, когда всё хорошо, – кивал Ронни.

– Ага.

– Когда человек всем доволен.

– Да.

Они замолчали.

– И всё-таки у него была любовница, – не выдержал Ронни.

– А мне кажется, его убили. И он уже давно в реке, под каким-нибудь мостом рыб кормит.

– Между прочим, трупы – отличный корм, Глория.

– Фу, чёрт тебя дери, Ронни, я аж есть расхотела.

– И зря, здесь отличная столовая. Я это носом чую.

– Может, мы перекусим, а?

Столовая находилась этажом ниже. Морис не хотел ничего есть. Он взял лишь содовую и ждал за столом, пока эти двое заставляли свои подносы. Морис посмотрел на часы. Полдесятого. Когда он уходил из дома, Саманта ещё спала. Он надеялся вернуться к вечеру. Странным было то, что никаких предпосылок к повторному покушению на Саманту не было. Никто не следил за ними, не проникал в её дом. Морис поставил сигнализацию на её особняк и переадресацию на телефонный номер. Любой звонок, поступивший к ней, автоматически перешёл бы ему на сотовый. Но никаких подозрительных звонков или сообщений за все эти дни не приходило. Морис как-то подумал, что можно было поместить Саманту в гостиницу, и вчера даже предложил ей это. Из самых лучших побуждений. Но она не приняла предложение, а кажется, даже обиделась. Она думала, её выгоняют, она думала, что мешает ему.

Но Морису никто не мешал, он и не думал её выгонять, он даже привык уже спать на полу, на синем надувном матрасе. Морису было неудобно держать человека в столь стеснённых условиях, ему было стыдно, что у него, у взрослого мужчины, не то что квартиры нормальной нет, у него даже дивана для гостей не имеется. «Нужно будет купить диван», – решил он, когда Глория и Ронни с полными подносами подошли к столу.

– А я всё же думаю – любовница! – не унимался Ронни, разрезая бифштекс. – Всё летит к чертям, когда заводятся любовницы, скажи же, Бенджи.

– Чего я тебе скажу? У меня любовницы-то никогда и не было.

– У тебя нет, а у жены твоей был, любовник, в смысле, и всё полетело к чертям.

– Но не у неё же полетело, а у меня. У неё всё хорошо.

– А это не важно, у кого хорошо, важно, что у кого-то плохо.

– Точно, – сказала, Глория, разрезая стейк, – он тут прав, во всём виноваты любовницы и любовники, в общем те, кто не к месту. Каждый должен быть на своём месте, как в шахматной партии, да, Ронни?

– Именно.

– А если не на своём, то всё – пиши пропало.

Тут Глория замолчала и перестала жевать, ей вдруг открылось, почему всё в её жизни было не так: она постоянно была не на своём месте, каждый раз, и каждый раз её сбрасывали с доски. Она была той самой фигурой, что лежит рядом с жизнью, но уже не играет в неё.

– Вот я и говорю, слышишь, Глория?

– Слышу, да.

– Была у меня одна любовница, ну не у меня, а в деле моём, я тогда в Колорадо работал. Так вот, там один мужик, ну, назовём его везунчик, ноутбук дома забыл, а там отчёт, понимаешь. И домой не поедешь, совещание уже вот-вот. И звонит он тогда жене. Милая, так мол и так, зайди на мой компьютер, найди отчёт в папке такой-то… какое жилистое мясо, они его недожарили, что ли…

– Ну!

– А, ну и вот, в папке такой-то и пришли мне его по почте.

– А в компьютере что? Фото?

– Хуже.

– Ну!

– Пароль.

– Какой?

– Сладкая Николь.

– А жену не Николь зовут?

– Тогда не было бы истории, Глория!

– А, ну да.

– Так жена ему говорит: «Пароль-то давай». А он ей: «Забыл, – говорит, – забыл тут, и всё». А начальник отчёт требует, и работу потерять ему никак нельзя.

– Ну и? Сказал?

– А то! Сказал! И отчёт она ему не прислала, и работу потерял, и тарелкой по голове получил. Вот тебе и любовница.

– Да, – протянула Глория.

– Да не было у этого профессора никакой любовницы, – встрял Морис.