В пятницу раввин встал поздно

– Она, верно, обиделась, когда он все-таки не явился; не только обиделась, но, пожалуй, и заподозрила неладное. Бронштейн показал, что он только тогда решился подойти к ней, когда она э… вроде переборола свое нетерпение и перестала ждать. Да и то он лишь пригласил ее поужинать с ним, так как он не любит кушать один. Он был значительно старше ее, и она, видимо, ничего дурного в его приглашении не увидела. За ужином она, верно, окончательно убедилась, что он порядочный человек, и потому согласилась провести с ним вечер. Видно, ей крайне нужно было побыть с кем-нибудь – уж очень у нее муторно было на душе. Потом он отвез ее домой, и она приготовилась лечь спать. Но не успела снять платье, как услышала по радио о помолвке…

– И зная, что ровно в час Нормэн должен отбить часы на углу, – а тогда было, скажем, без пяти, и ей, значит, нужно было торопиться, – она набросила на себя пальто и накидку и побежала ему навстречу.

Так, что ли, рабби?

– По-моему, так.

– А потом? Что, по-вашему, было потом?

– Ну, шел сильный дождь. Проходя мимо синагоги, он, конечно, заметил мою машину на стоянке. Вот он и предложил ей сесть лучше в машину и спокойно поговорить обо всем. Она согласилась, они уселись сзади, и он предложил ей сигарету. Они сидели и беседовали, затем, возможно, поспорили. Возможно, она пригрозила ему, что сходит к его невесте и обо всем расскажет. Тут он и схватил сзади цепочку и… дернул. Оставить труп в машине он, понятно, не мог, так как по долгу службы обязан был хоть поверхностно, но осмотреть все машины, которые ему попадались на пути. Если бы труп обнаружили в машине, ему пришлось бы давать объяснения. Поэтому он его вытащил, понес к стенке и положил на газон. Сумка, видно, выпала у нее из рук, а он просто не заметил.

– Это все очень хорошо, рабби, но вы понимаете, надеюсь, что у вас нет и тени доказательства.

Раввин кивнул.

– Зато все определенно сходится, – задумчиво добавил Лэниген. – Если бы она пошла к Ремзеям, они бы тут же расторгли помолвку. Я их хорошо знаю. Очень милые люди, но… гордые. А ведь мне казалось, что я хорошо знаю и Билла… – Он вопросительно взглянул на раввина. – Все это уже было у вас готово в голове, когда вы пошли к Серафино?

– Не совсем. У меня было какое-то смутное чувство, но лишь при виде транзистора в ее комнате, у меня начало проясняться все. Впрочем, мне это было легче, чем вам, потому что у меня с самого начала были основания подозревать Нормэна.

– То есть как?

– Ведь он отрицал, что я ему попался навстречу тогда ночью, а я хорошо знал, что он говорит неправду. По какой причине? Из личной неприязни? Но мы с ним даже не были знакомы. Но если бы он признался, что видел меня тогда ночью, это нисколько бы не облегчило его положения, а лишь мое. Это установило бы с несомненностью, что я покинул синагогу задолго до того, как было совершено убийство. Но если он сам каким-то образом причастен к убийству, разве не был бы он заинтересован в том, чтобы направить подозрения на кого-то другого?

– Почему вы мне не сказали об этом раньше, рабби?

– Потому что у меня было только смутное чувство, да и не к лицу, знаете, раввину указывать пальцем на кого бы то ни было и сказать: вот, мол, убийца.

Лэниген ничего не ответил.

– Конечно, доказательств у нас пока никаких, – робко заметил раввин.

– Это меня нисколько не беспокоит.

– Что вы намереваетесь предпринять?

– В данный момент я еще твердо не решил, – сказал Лэниген, – какой вопрос ему задать: что именно сообщила ему Элспет Блич по телефону в четверг, или почему он не явился в "Прибой” на назначенное свидание? Тем временем я устрою так, чтобы эта Силия хорошенько его рассмотрела. Она сказала, что тогда на балу Элспет почти весь вечер провела с одним и тем же мужчиной. Если ваша версия правильна, то это должен был быть Нормэн. Заодно еще раз хорошенько порасспросим Симеонов, которые живут напротив. Если он действительно так часто заглядывал к ней, то, может быть, они его как-то заметили. – Его лицо расплылось в улыбке. – Когда мы знаем, чего именно ищем, мы быстренько находим.

28

В этот раз заседание правления было не совсем обычным: впервые в нем участвовал и раввин. Когда Джейкоб Вассерман пришел к нему и передал приглашение, раввин был тронут.

– Вы отнюдь не обязаны, рабби. То есть, я хочу сказать, мы не будем обижаться, если вы и не придете. Просто я хочу передать вам от имени всех, что каждый раз, когда вам только захочется присутствовать, мы вам будем рады.

И вот он присутствовал на заседании. Он внимательно слушал, пока секретарь прочитал протокол предыдущего заседания, с не меньшим вниманием выслушал отчеты председателей различных комитетов. Но главным пунктом повестки дня было предложение провести освещение на стоянке.

Предложение внес Эл Бекер, ему и предоставили теперь слово.