В Питер вернутся не все

Отец же спокойно парировал:

– Но зачем тебе было знать об этом раньше? Чтобы хвастать своим именитым родственником перед одноклассниками?

– Да причем здесь хвастать! – хмыкнул я. – Просто знал бы: в кого у меня этот медальный профиль. Генеральские повадки. Пронзительный взгляд... В конце концов, улица Маркова в какой-то степени в мою честь названа!

– Не надо ерничать, Влад, – устало произнес отец. – И повторюсь: юридически тебе Марков не дед. Твоя бабушка никогда не пыталась посягать на его фамилию. И на его имущество.

– А... много у него было имущества?.. – вкрадчиво поинтересовался я.

– Сколько бы ни было – тебе оно не принадлежит, – отрезал отец. – У генерала есть законные наследники.

– Ну и что мне тогда от этого родства толку? – хмыкнул я.

– Все бы тебе толк, Владик... – вздохнул отец. – Хотя, может быть, так и нужно. Вон ты какой практичный. В Америке, на хорошей должности, свой коттедж, машина...

И одним махом допил коктейль. А потом отставил бокал и веско произнес:

– Ладно. Все-таки расскажу. Дело в том, что твоей маме – и тебе – действительно кое-что завещано. Это старинная, принадлежавшая еще бабке Маркова брошь. Удивительно изящная, с чистейшей воды бриллиантом в центре. Очень дорогая. И, как всегда говорил генерал, брошь должна достаться его единственной и любимой дочери.

Мое сердце предвкушающе заколотилось. Кажется, разговор, наконец, сворачивал на тот самый, исключительной ценности, клад, на который еще в моем далеком детстве глухо намекал отец.

– Марков очень ценил, что твоя бабушка не стала поднимать шума, когда он ушел от нее – ушел к блистательной Лебедевой. И пусть он бросил свою любовницу – но не бросил дочь. И, чтобы доказать это, написал завещание. Вот оно.

Отец извлек из кармана и бережно расправил пожелтевший от времени листок. Я жадно вчитался в написанные уверенным почерком строки:

Завещание

Двадцать пятого марта Одна тысяча девятьсот шестьдесят шестого года

Я, Марков Виктор Петрович, проживающий по адресу: город Москва, улица 2-я Тверская-Ямская, дом 54, квартира 16, настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее распоряжение:

Из принадлежащего мне имущества, как-то: брошь из драгоценных камней и бриллиантов, изображающая сидящего на цветущей ветке орла с распростертыми крыльями, который держит в клюве желтый бриллиант размером четыре карата огранки «бриолет», покрытая изумрудами, рубинaми, сапфирами и бриллиантами огранки «подушечкой», в серебряной и золотой оправе, изготовлена приблизительно в 1750 году, длина – 7.6 см – завещаю Лукиной Марине Серафимовне (девичья фамилия, имя, отчество моей мамы!) в ее полное и безраздельное владение.

Содержание соответствующих статей ГК РСФСР мне разъяснено. Настоящее завещание составлено и подписано в двух экземплярах, один из которых направляется на хранение в Государственную нотариальную контору номер 8. Настоящее завещание удостоверено мною, нотариусом Котенковым Г.В.

И подпись:

В. Марков

– Пап... – тихо вымолвил я. – Но это ж вообще обалдеть!.. Такая брошь! Она же бешеных денег стоит!..

Отец лишь вздохнул.

А я перешел к следующему – очень, признаться, меня волнующему вопросу:

– Но где эта брошь сейчас?

– Ох, Влад... – вздохнул отец. – Мы переходим с тобой к самому сложному. Дело в том, что брошь скорее всего находится у Лидии Лебедевой. Той самой балерины.

– Но почему? – опешил я.