В плену огня (СИ)

Можно выдохнуть. Относительно. Ксания боится. Прекрасные глаза блестят, дыхание лихорадочное. Она готова бежать ещё, но нам в любом случае некуда. Мы замираем, глядя друг другу в глаза, и слушаем, как ухает и проседает дом, не затрагивая «нашу» комнату. Она просторная, но без окон. Дверь я захлопнул лично, и, судя по перекосившемуся проёму, её успело изрядно завалить с той стороны. Ужас на лице девчонки — это нечто.

— Натан, — едва слышно шепчет она, имея в виду, пострадал ли при обвале мой австралийский брат, но я заметно качаю головой.

— Не думаю, что он сюда успел.

Прокручивая в голове случившееся, убеждаю себя, что НК в доме нет. Я стартанул гораздо раньше, а дом начал рушиться практически сразу. Так что мы тут одни. И мы в западне.

Наше тяжёлое дыхание повисает в полумраке. Здесь не темно, свет просачивается из щелей, позволяя разглядеть покосившийся потолок, просевшую дверь, держащуюся на честном слове, дальнюю от нас стену и как-то по-особенному душно. Заметив, что одна стена опасно накренена, я потянул Ксанию в противоположную сторону и тут увидел, в каком диком приступе расширены её глаза. Зрачки растеклись на всю окружность радужки, лицо побледнело, блестит бисеринками пота, а зубки периодически постукивают. Как затравленный зверёк, она озирается по сторонам, судорожно поворачиваясь в поисках выхода, и я вспоминаю про её фобию.

— Ксания?

Она тяжело дышит. На висках пот становится крупнее, и я прямо-таки физически ощущаю, как захлёстывает её волна паники. Бедняжка с силой стискивает пальчики, дыхание становится поверхностным. С усиливающимся беспокойством я подступил ближе.

— Тут слишком темно. Страшно! — дико шепчет она, и мне тоже становится страшно от её загнанного вида.

Как помочь? Обхватываю ладонями лицо, заставляю смотреть себе в глаза:

— Эй. Мы выберемся.

Только истерики не хватало! Но Ксания молча мотает головой.

— Нет, — изрекает она наконец, и взгляд, словно провал в бездну.

— Это всё страх. Иди сюда. — Снова тяну её за руку туда, где в щели проникает серого света больше. — Нас будут искать. Натан видел, как мы сюда забежали. Он сделает всё возможное для спасения. — Говорю уверенно, подпуская в интонации управляющие нотки. — Мы тоже будем пытаться выбраться изнутри.

Оглянувшись, я прицелился к нагромождению камней в одном месте, где возможность выбраться казалась мне наиболее осуществимой.

— Станем подавать сигналы.

Тяну с шеи Ксании лёгкий платок. Красивый клочок шёлка, пусть выполнит не только декоративную функцию. Девчонка мне эту вольность позволяет: коснуться и взять её вещь, тогда как в другое время наверняка покусала бы. Под внимательным взглядом девушки привязываю платок на найденную тут же длинную палку и подсовываю импровизированный шест в дыру. Толкаю наверх, надеясь, что над ним есть хоть сколько-нибудь свободного пространства. Искренно рассчитываю, что наш «флаг» заметят. Ксания смотрит скептически.

— Это поможет?

— Не знаю, — честно признаюсь я. — Но попытаться стоит.

— Можно ещё кричать.

Девчонка облизывает пересохшие губы и оглядывается по сторонам более осмысленно. Я усмехаюсь. Честно говоря, радуюсь, что моя напарница по злоключению сумела взять себя в руки. Нас заблокировало в этом доме, но не стоит терять надежду. Вытаскиваю мобильник. Связи, конечно же, нет. Но лично я на сто процентов уверен, что Натан сейчас полгорода разнесёт, однако до нас доберётся. Ксания читает мои мысли:

— Это ведь хорошо, что Натан был с нами и всё видел, да? — хрипло говорит она. — Он нас спасёт. Верно?

Я киваю.

Если надо, НК и спецтехнику пригонит, вопрос только во времени. Сколько выдержит в замкнутом пространстве Ксания? О себе не думаю. Подхожу к месту одного из завалов и откидываю несколько камней в сторону, пытаясь расширить намеченный для спасения проход. Валуны из слепленного цемента и камней, крупные, обдирают руки, однако я не сдаюсь. Ксания подключается. Помогает, оттаскивает более мелкие камни. Какое-то время мы в согласии трудимся, и вдруг она вскрикивает. С неожиданной силой хватает меня за руку и дёргает на себя, выдирая оттуда, где мы только что находились. И тотчас на то место обрушивается поперечная балка. Увлекает за собой камни, штукатурку. Лавиной сыпется песок и грязь, слышится звон стекла. Ксания стонет. От взметнувшейся пыли практически ничего не видно, мы кашляем, но как только пыль начинает оседать становится понятно, что наше убежище уменьшилось вполовину. Однако нам повезло: уцелевшая часть выглядит прочной. И стало темнее.

Ксания

Сначала я заметила шатающиеся над головой Андриана камни, а затем боль обожгла руку. Я отпрянула, в суматохе не разобрав, что случилось, и думала лишь об одном: если моего Демона тут завалит, мне тоже не жить. Мысль о том, что останусь в руинах одна — невыносима. Не хочу, чтобы он умирал! И сама умирать не хочу. Но в следующее мгновение от резкой боли немеет рука и становится сухо во рту. Тихонько скулю, опускаясь на пол. Андриан одним прыжком оказывается рядом.

— Ксания! Ксания!