В плену сомнений

– На английском. Не на родном нам языке, языке наших предков, а на проклятом языке, который нам навязали силой. – Взгляд Вогана медленно скользил по лицам замерших в ожидании слушателей. – Вам, наверно, придет в голову вопрос: «Почему это он вдруг заговорил о языке на политическом собрании?» Может быть, многим здесь нет дела до того, на каком языке говорят богатые землевладельцы да судейские, ведь на милом всем нам валлийском еще говорит простой люд. – Теперь в голосе Риса звучала горечь. – Кто мне может точно сказать, сколько же валлийцев в Кармартене больше не говорят сегодня на языке своих предков? – Подавшись вперед, он тихо продолжал: – Мой отец отправил меня в учиться в Англию – сперва в Итон, затем в Оксфорд, потому что свято верил, что все спасение – в англичанах, что они замолвят за нас словечко в правительстве, если мы будем послушно следовать их законам, говорить на их языке.

Он с силой ударил кулаком по кафедре.

– Но, черт возьми, отец горько ошибался! Говорю вам, он ошибался и умер потому, что слишком верил в англичан!

Джулиана почувствовала едва уловимую боль в его голосе и твердо решила, что выслушает все до конца, какой бы болезненной ни была правда.

– Мой отец умер, – продолжал Воган, – и умер он потому, что лишил себя родины… и своего языка. – С восторженным блеском в глазах присутствующие впитывали в себя каждое слово оратора. – Нетрудно догадаться, на каком языке написал он свои предсмертные строки…

– На английском, – словно эхо выдохнула толпа, внимая каждой интонации его голоса.

– Верно. На английском. – Воган с силой сжал рукой край кафедры, и его взгляд сверкнул решимостью. – Доколе же язык валлийцев будет оставаться лишь приятным воспоминанием для нас с вами, уже почти забывших ратные подвиги наших предков? Доколе Уэльс обречен оставаться всего лишь одним из многочисленных графств Британской империи, английским и душой и сердцем?

В ответ послышались ободрительные крики. Тем временем голос оратора, словно боевой рог, звучал в тесно набитой комнате:

– Я утверждаю, что тот, кто забыл язык своих предков – отныне лишь презренный раб! – Восторженный гул пробежал по рядам. – Я утверждаю, что Уэльс, словно огнедышащий дракон, пал, обессиленный, от руки англичанина, лишившего его своего могущественного языка. – Воган на секунду замолчал, обводя слушателей мрачным и решительным взглядом. – Я спрашиваю вас, мои соотечественники, будем ли мы и дальше терпеть эту несправедливость?

– Нет! – Десятки голосов прозвучали как один.

– Позволим ли мы им затоптать нашу гордость?

– Нет! – И сотни сжатых в гневе кулаков взметнулись над толпой.

Победоносная улыбка осветила лицо Вогана, ибо теперь он ясно чувствовал свою силу над аудиторией. Даже Джулиана, замерев в восхищении, с жадным нетерпением ждала продолжения. Когда волна гнева накатила и спала, каждый из слушающих почувствовал себя вдвое сильнее, увереннее, чем прежде.

– Вот почему я призываю вас последовать примеру наших друзей из Америки.

Зал на мгновение замолк. Потом послышались протестующие крики. В Уэльсе многие сочувствовали колонистам, боровшимся за свою независимость, однако многие воину осуждали и считали сочувствие американцам делом крамольным. Джулиане не раз приходилось слышать, как отец утверждал, что война с колонистами будет стоить обеим сторонам огромных жертв и средств.

Теперь Джулиана видела, что в руке Вогана, высоко поднятой над головой, зажата какая-то брошюра.

– Может быть, кое-кому из вас уже доводилось слышать о нашем соотечественнике Ричарде Прайсе, неоднократно писавшем о войне за независимость в Америке. Так вот, в своих «Заметках о гражданской свободе, справедливости и политике в войне с американскими колонистами» он заявляет, что естественные права человека выше, чем навязанный ему закон. – Он помолчал. – Я тоже подписываюсь под этими словами. Я верю, что власть в Уэльсе скоро будет принадлежать всему народу, а не горстке богатеев-землевладельцев.

Такое заявление, да еще из уст сына помещика, пусть и разорившегося, было встречено недоуменным молчанием аудитории. Однако оратор не обратил на это ни малейшего внимания и спокойно продолжал:

– В американской декларации об учреждении Независимых Штатов утверждается, что «не подлежит никакому сомнению то, что все люди от рождения равны». Здесь же, в Англии, мы, валлийцы, далеко не можем считать себя равными нашим английским господам.

– Верно! – раздались из толпы крики одобрения.

– Мы требуем равенства! – крикнул Воган.

– Равенства! – дружно поддержали его присутствующие.

Неожиданно Джулиана с ужасом увидела, как Летиция вскочила со своего места и возмущенно крикнула:

– Какой ценой мы его получим? Мой дед сражался с англичанами и погиб, как герой. Но моя семья потеряла все. И такую цену вы готовы заплатить за это ваше равенство? Вы хотите, чтобы ваши жены, сестры и дети померли с голоду ради вашего хваленого равенства, пока вы, мужчины, будете без толку звенеть оружием?