В плену у ректора

— Роль? — усталое спокойствие Эдиан как рукой сняло. Почему-то фраза про пьесу сильно разозлила ее. Ректор «успокаивающий» мгновенно превратился для нее в ректора «саркастичного и бесящего». В сущности, эти две ипостаси она у него и знала. — Роль, да? Вот как вы на все смотрите! Как на театр кукол, в котором вы кукловод. Как на игру… а игра — это не по-настоящему, и можно даже нарушать правила. В худшем случае — тебя просто выгонят из игры. А тут у нас, мессер ректор, знаете ли, настоящая жизнь… И трагедии настоящие, и смерти. Должно быть, поэтому вам наплевать, что после активации артефакта начнутся войны, погибнут люди… Потому что все это — смерти, страдания и прочее — для вас не по-настоящему.

— Хватит, Эдиан! — бросил он жестко, но тут же вновь стал бархатным и успокаивающим — опять сменил ипостась. — Я понимаю это все. Нежели ты думаешь, что я не понимаю, что шар бесконечной магии принесет в мир не только благо, но и боль? Понимаю.

— Понимаете?! — удивилась Эдиан и уставилась на него. Они впервые говорили об артефакте после того, первого разговора, когда она согласилась активировать его. — Тогда я не понимаю! Ну не верю я, что вы ищете всеобщего блага! У вас должен, просто обязан быть личный мотив. У всех он есть. Все всегда сводится к личным мотивам.

Герберт посмотрел на нее с ласковой улыбкой:

— Можно сказать и так, — неожиданно согласился он. — Личный мотив почти всегда есть. Просто порой он совпадает с общественным. Либо он ему сопутствует. Ты хочешь личного — спасти мать, обрести свободу, при этом не прочь и помочь другим людям. Я же хочу… помочь всем, и очень не прочь при этом достичь своих личных целей.

— Каких личных? — опять удивилась Эдиан, словно сама только что не утверждала, что им движут именно личные мотивы.

— Послушай, Эдиан. И попробуй меня понять, — мягко сказал он. Откинулся в кресле, расслабился, на пару мгновений прикрыл глаза. И вдруг заговорил — как будто издалека, из прошлого, так показалось Эдиан.

— Я родился в одном пограничном селении. Не на границе с другим государством, а на границе с владениями троллей. Семья у меня была очень бедная, крестьянская. Если бы не «программа ликвидации безграмотности», которую решил претворить в жизнь прежний король, у нас с сестрой не было бы никаких шансов получить образование. Но, к счастью, программа была, и мы ходили в школу… Сестра была на пять лет младше меня, и каждый день, взяв ее за руку, я вел ее в младший класс, а потом забирал, пройдя уроки в одном из старших классов. В общем, обычное школьное образование мы получили… Туда же в школу однажды заехал столичный маг — просто проезжал через селение, и ему стало интересно, как здесь учатся дети. Вот он-то и заметил меня. Обнаружил у меня магический дар, и весьма сильный. Посоветовал после окончания школы поступить в Академию… И уехал.

Эдиан в изумлении смотрела на ректора. А потом затаила дыхание. Он рассказывал ей о себе — черный ректор, о котором, по сути, никто ничего не знает.

Глава 23

— Конечно, мой дар проявлялся и прежде. Иногда я хотел — и свечи зажигались сами, порой в драке с деревенскими парнями мне казалось, что это не мой кулак вмазал противнику, а какая-то неведомая сила… Но слова этого мага подтвердили подозрения. Школу я окончил и очень хотел отправиться в Академию. Родители тоже хотели этого, хоть мой отъезд оставил бы их без хорошего работника, — Герберт усмехнулся и искоса посмотрел на Эдиан. — Да, милая Эдиан, когда-то я много работал собственными руками и горбом. С помощью соседей мы собрали сумму, достаточную, чтобы я смог доехать до столицы и прожить там несколько дней. А дальше у меня был один шанс — попасть на стипендию. Как ты понимаешь, я попал… Комиссия признала мой талант. Более того, меня взяли на самый дорогой элитный факультет высшей стратегической магии. Ты знаешь, это разновидность боевой магии, но глобального порядка — как вести сражение, как распределить магические силы. На этом факультете учились в основном молодые аристократы, которые должны со временем занять место в министерстве внешней безопасности или при дворе…

— Должно быть, они дразнили вас? — спросила Эдиан.