В подполье можно встретить только крыс…

— Так же, — ответил он. — Но только думаю, что всякую инициативу надо поддерживать. Я, например, — шутливо добавил он, — уступаю новой организации жену и секретаря.

— Я, конечно, тоже за инициативу и не против организации. Действуй, Юра, раз считаешь это правильным.

На этом разговор оборвался. Мне не пришло в голову, что Юра этим разговором приглашал и меня к участию в этой организации. Поэтому для меня было полной неожиданностью, когда 12 мая, часов около десяти вечера Юра позвонил мне на квартиру. Я был болен и не выходил из дома.

— Петр Григорьевич, я хочу объявить группу. На вас тоже рассчитываю.

— Юра, зачем я вам со своими болезнями? Вряд ли я сейчас способен принести какую-то пользу.

— Имя ваше нужно.

— Ну, если это действительно такая ценность, то давайте перенесем этот разговор на завтра.

— Нет, это невозможно. Я звоню из квартиры Андрея Дмитриевича. Здесь уже и корреспонденты. Если я не объявлю сегодня, сейчас же, то, очевидно, не объявлю никогда. За мной уже неделю гоняются «наши лучшие друзья» (КГБ).

— Ну, тогда включайте!

Юра сделал заявление об образовании общественной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР. Под заявлением стояли подписи: Людмила Алексеева, Михаил Бернштам, Елена Боннэр, Александр Гинзбург, Петро Григоренко, доктор наук Александр Корчак, Мальва Ланда, Анатолий Марченко, профессор Юрий Орлов — руководитель группы, профессор Виталий Рубин, Анатолий Щаранский.

Я рассказал все это, чтобы показать, что хотя я и вхожу в число членов-учредителей группы, но подлинный ее создатель и душа Юрий Орлов. Только он увидел и понял, что есть возможность если не ликвидировать, то смягчить поражение западной дипломатии. Эта возможность в том, что западная дипломатия в обмен на свои огромнейшие политические уступки получила обещания (хотя и с оговорками) соблюдать права человека. Если Запад потребует от Советского Союза выполнения обещаний, а группа даст в руки Западу факты нарушения Советским Союзом своих обязательств по правам человека, то это будет содействовать уменьшению закрытости советского общества, что, несомненно, затруднит возможность внезапного советского вооруженного нападения.

КГБ раньше меня оценило огромное значение инициативы Орлова. Еще до объявления группы органы КГБ, выявив по каналам подслушивания намерения Орлова, вызвали его для предупреждения. Он не явился. За ним послали. Он скрылся. Его разыскивали, за ним гонялись, но поймали только через три дня после того, как он объявил группу. 15 мая было опубликовано заявление ТАСС — «Провокатор предупрежден». В нем сообщалось, что «некий Орлов» создал нелегальную антисоветскую группу для сбора и распространения клеветнической антисоветской пропаганды. Он предупрежден, что если не прекратит эту деятельность, то будет привлечен к уголовной ответственности. Только это заявление ТАСС открыло мне глаза. Я понял, что создание группы — это гениальная находка правозащиты. И я, забыв о своих болезнях, ринулся на защиту группы. Я написал письмо директору ТАСС, которое пустил в «самиздат». Впоследствии оно было опубликовано на Западе. В этом письме я указал, что ТАСС лжет, называя нас подпольной антисоветской организацией. Сославшись на наше заявление об образовании группы, я сообщил, что под ним стоят подписи всех членов и против каждого написан его адрес. Группа имеет целью обнаруживать и доводить до правительств нарушения Хельсинкских договоренностей, а такие действия не могли быть названы антисоветскими. И, наконец, я заявил, что предупреждение одному Орлову противоправно. Мы не организация с программой и уставом, мы исследовательская группа, действующая на правах авторского коллектива. Мы организовались на принципе солидарной ответственности, и поэтому никто никого не может исключить из группы, никто не может распустить ее. Каждый решает сам за себя. Это относится и к Орлову. Он руководитель только для дела. Распустить нас он не вправе. Он может участвовать или не участвовать в работе группы. От этого она не перестанет существовать.