В погоне за Солнцем

Повсюду огромность и ужас необъятной ночи, лишь на короткий миг днем она пробудится, дрогнет, но непременно вернется снова и наконец воцарится навек… Ночь, в которую кануло все, простерлась по ту сторону солнца и звезд. Звезды и солнце, несколько ярких крупиц, в ужасе кружат и держатся друг за друга там, во тьме, что объемлет их, крохотные, пугливые. Так и он сам, бесконечно малая величина, по сути своей ничто и, однако, что-то… Но нет, он не сдастся. Круто повернувшись, он зашагал к золотому свечению города. Кулаки сжаты, губы стиснуты. Во тьму, вслед за матерью, он не пойдет. И вот он стремительно шагает к городу, откуда доносится слабый гул, где встает зарево огней[816].

Д. Г. Лоуренс (справа, 1885–1930) и Олдос Хаксли (1894–1963) – каждый в своем роде поклонник солнца (Topham / The Image Works)

Здесь, как всегда у Лоуренса, солнце возрождается, его золото просвечивает сквозь фосфоресцирующий город, возвращающий Морела к жизни. Нигде это не видно столь отчетливо, как в коротком рассказе “Солнце”, хвалебном пеане жизнетворным силам светила, который Гарри Кросби опубликовал в своем издательстве Black Sun Press

в 1928 году. Рассказ повествует об утонченной леди из Нью-Йорка, которая отправилась на сицилийское побережье лечить депрессию после родов. “ Ты помнишь, Джульетта, доктор велел тебе лежать на солнце раздетой, почему ты это не выполняешь?” – спрашивает ее мать. И вот героиня подчиняется солнцу, которое “познало ее в космическом, чувственном смысле слова”[817]и не признает отказа. Местный крестьянин примерно ее возраста внезапно появляется в лощине рядом с ее садом. Их глаза встречаются…

Она видела, как играет кровь на его загорелом лице, видела пламя в синих южных глазах, и в ответ в ней вспыхнул огонь. Он мог бы стать для нее плодотворным солнечным омовением, которого она жаждала.

Джульетта не хочет делать первый шаг, а ее воздыхатель терпеливо ждет ее инициативы. В ее солнечный мир неожиданно вторгается муж Морис “с серым лицом”, “мягкая, робкая душа в отношениях с людьми”. Но она понимает, что судьбой привязана к своему серому супругу, ей недостанет смелости и свободы. И хотя ее желание не находит удовлетворения, эта история остается самым ярким выражением эротического воздействия солнца во всей литературе.

Но на этом Лоуренс не закончил. На Пасху 1929 года он заметил в витрине лавки в небольшой тосканской деревне игрушечного белого петушка, вылупившегося из яйца. Этот образ вдохновил его на роман The Escaped Cock

, позднее переименованный против воли автора в “Человека, который умер” (1929), – историю воскресшего и сексуально могущественного божьего сына. Образ лотоса символизирует женские гениталии: “Ни один другой цветок… не раскрывает свои мягкие золотые глубины… для проникновения хлещущего темно-фиолетового солнца, умершего и восставшего”. Игра слов достигает прекрасного уровня безумия, и богохульство здесь – еще наименьшая из провокаций:

Он склонился над ней и ощутил, как огонь его мужского естества и его сила, великолепные, поднимаются в его чреслах.

“Я восстал!” Великолепное, блистающее и неукротимое, из глубины чресел восходило его собственное солнце.