В погоне за тенью

Только англичанка была недовольна. Я видел, что Светлана Николаевна просила за друга, но Татьяна Николаевна только презрительно поджимала губы. Несколько лет назад школьники дали ей прозвище Гадюка, и оно ей удивительным образом подходило. Она была очень злопамятной, и если уже взъедалась на кого-то, то житья ему в школе не давала.

Во второй день отсутствия Сани на уроках у нас был английский. Это был как раз первый урок, и Гадюка явно была не в духе. Ученики тоже были сонные как мухи и еле отвечали на её вопросы. В какой-то момент Татьяна Николаевна вспомнила про Саню:

– Как там твой друг, Лесков? Всё бездельничает? – обратилась она ко мне.

– Болеет, – кратко ответил я. Саня отнюдь не бездельничал, он, между прочим, все-все уроки делал, но попробуй докажи это Гадюке.

– Ах, болеет! Знаем, знаем, как он болеет. Кстати, передай ему, что на контрольной работе он должен быть, иначе я поставлю ему в четверти тройку. Понял?

Выражение лица у меня мгновенно изменилось. Я был возмущён, и меня просто до кровавых чёртиков в глазах злило такое отношение к моему лучшему другу.

– Он ходить-то не может, как он на четвертый этаж к вам взберётся? – возмутился я, хмуря брови.

– Меня это не волнует. Он должен быть на контрольной работе.

– Но это несправедливо! Он ведь не прогуливает уроки, у него нога болит.

– Надо было раньше думать.

Пререкались мы долго, и я чувствовал, что сейчас должна грянуть буря. Англичанка ненавидела, когда ей возражают, и жестоко подавляла подобные восстания.

– Лесков, адвокатом заделался? Вон из класса! Я сказала, вон!

С грохотом встав со стула, я вышел из класса, кинув на стол свою тетрадь с домашним заданием и напоследок хорошенько хлопнув дверью. Англичанка что-то проорала мне вслед, но я не стал её слушать. Пусть идет к чёрту со своим предметом. Так я окончательно подписал себе смертный приговор. Татьяна Николаевна теперь от меня не отстанет. Ну и ладно, зато моя совесть спокойна, ведь я не стал молча слушать, как моего друга унижают.

Пока в школе у всех шли уроки, а я отправился в спальню. Там я застал своего друга за чтением какой-то книги. Он обрадовался, увидев меня, но потом понял, что что-то не так.

– Что случилось? – спросил он, приподнимаясь. Я присел к нему на кровать, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Я не плакал уже давно. Ещё в детстве родители говорили, что мальчишки не должны распускать сопли, что они должны держать свои эмоции при себе, и я всегда слушал их и искренне считал, что это правильно. Даже когда меня бил Колян, я старался держаться.

– Англичанка, – только и выдавил я из себя. – Она сказала, что тебе нужно в любом случае прийти на контрольную. И я пытался тебя защитить.

Саша ничего не говорил и только смотрел на меня, широко раскрыв глаза. Потом он улыбнулся мне и, неудобно и неловко придвинувшись, заключил в свои объятия. Я даже немного опешил от такой реакции.

– Дима, ты самый классный парень на свете.

– Почему? – недоумённо спросил я, неуверенно обнимая его в ответ.

– Потому что защитил меня!

– Да потому что англичанка не права, Сань!

– Да сволочь она! – горячо поддержал меня Саня, кивая. – Но тебе огромное спасибо.

Вот только я слишком хорошо знал характер нашей англичанки, не зря же она у нас с первого класса вела свой предмет. Такую дерзость Татьяна Николаевна никогда просто так не оставит. Мы с ней ещё хлебнем горя. И если Саню она и раньше терпеть не могла, то теперь и я стану одним из её нелюбимых учеников.

– Знаешь, если тебя отчислят, я тоже убегу и стану беспризорником, – вдруг выпалил Саня, отстраняясь и усаживаясь рядом. Я удивлённо на него посмотрел. До этого никто никогда из-за меня не стал бы ничего делать.

– Вместе сбежим, – спустя несколько секунд молчания поддержал его идею я.

На остальные уроки я принципиально не пошёл. Настроения не было, да и видеть унылые лица учителей мне совершенно не хотелось. Свободное время мы с Саней неплохо провели, играя в карты. Потом Бессонов научил меня шахматам и сразу же одержал в них победу:

– Ничего, ты ведь первый раз играешь, – подбадривал он меня, пока расставлял фигуры для новой игры.

Конечно, я и не сомневался в том, что англичанка не оставит меня просто так в покое. Она всегда давила беспорядки на корню и ненавидела, когда кто-то шёл против организованной ей системы. Вот и со мной она теперь тоже решит расправиться.

Пока мы играли, в комнату пришёл Антон, прерывая нашу идиллию. Я как раз должен был ходить в партии. Однако вид у парня был обеспокоенный, и я сразу понял, что он по мою душу.

– Димон, тебя к директору вызывают, – мрачно сказал он, как только вошел в комнату. Хорошо, Коляна в комнате не оказалось, а то он бы обязательно позлорадствовал.

– Тох, что там случилось? – обеспокоено спросил Саня, переводя взгляд с меня на Антона.

– Дима нахамил англичанке, – поведал Антон, кривя губы. – А потом прогулял уроки. Не ожидал от тебя! – обратился он ко мне.