В погоне за тенью

Антон сказал это так, словно не знал, то ли похвалить меня за смелость, то ли назвать законченным идиотом. Я уже и сам начал думать, что, может, зря заварил эту кашу. Но потом пришло осознание, что ни о чём не жалею. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы всё равно сказал англичанке ровно то, что сказал ранее. Она вела себя непрофессионально. Я не особо боялся директора, чтобы трусить идти к нему. Но если директор сообщит отцу о случившемся, у меня могут быть серьёзные проблемы. Я похолодел внутри, представляя, как отец приходит в школу и орёт на меня при моём друге. После такого Саша, может, вообще перестанет со мной дружить.

Собравшись с духом, я встал с кровати и уже было собрался выйти из комнаты, но цепкая рука Сани схватила меня за край рубашки.

– Я с тобой! – решительно заявил Бессонов, пытаясь подняться с постели. Я тут же уложил его обратно.

– Сань, я сам разберусь.

– Нет, я пойду с тобой! – Саня попытался ещё раз встать, но с постели ему было тяжело подняться, поэтому он обессилено упал обратно на кровать.

– Тоха, поможешь Сане? – спросил я у Антона. Дождавшись кивка, я улыбнулся парням и вышел из комнаты.

В кабинет директора я шёл, будто на расстрел. Я знал, меня будут долго допрашивать, словно я какой-то преступник, а потом читать нотации о том, какой я нехороший человек. Радовало, что в школах отменили телесные наказания: лет сто назад меня бы ждала ещё и порка. Сам я кипел праведным гневом. Хотелось высказаться и англичанке, и директору, как они неправы. В том юном возрасте я всё ещё надеялся, что в мире существует справедливость, и был уверен в том, что людям можно многое доказать, взывая к их совести и чести. Но, как оказалось, это было бесполезной затеей.

В кабинете директора я бывал редко, потому что моё поведение было близко к идеальному. Я не разрисовывал парты, не затевал драки и тихо вёл себя на уроках. Бывало, меня задирал Колян, но это всегда проходило мимо глаз и ушей учителей. Я был на хорошем счету, так что директор, наверное, удивился, когда на меня поступила жалоба.

Директор в кабинете был один. Он поприветствовал меня и предложил сесть за стол перед ним. Я мрачно сел, насупив брови.

Амадей Иванович считался добрым духом «Города Солнца». Школу он и Андрей Романов, ответственный за финансирование, придумали пятнадцать лет назад. И с тех пор Кудинов был бессменным директором, мозгом и сердцем этого учебного заведения. Он вёл у нас математику, и мне всегда нравились его уроки. Он никогда не кричал и не унижал ученика, даже если тот чего-то не понимал. К нам он всегда относился тепло, в любой ситуации старался войти в положение и подбодрить. В школе его любили, и даже Колян хорошо к нему относился и никогда не хулиганил на его занятиях. Каким-то образом Амадей Иванович сумел его заинтересовать, хотя Богданова вообще мало интересовала учеба. Как учитель он был строг, требуя знаний, но справедлив.

И вот уже много лет Амадей Иванович показывает себя настоящим учителем. Таким, кто примет своего ученика несмотря ни на что, даже если весь мир ополчится против него. Примет, поймет и не станет его осуждать, а просто протянет руку помощи.

– Дима, что случилось? – мягко спросил он, вглядываясь мне в лицо. – Пока Татьяна Николаевна не пришла, расскажи мне всё, как есть.

У меня были сомнения, действительно можно ли ему сказать всё, как есть. Я не доверял взрослым и даже такому замечательному человеку, как Амадей Иванович: мало ли как он эту информацию использует. Взрослые чаще всего по-своему интерпретируют слова. Поэтому я немного растерялся и не сумел подумать, что следует сказать директору. Всё произошло слишком неожиданно, поэтому я решил говорить только правду.

– Татьяна Николаевна сказала, что Саше Бессонову обязательно надо прийти на контрольную. А у него вывих, он не может. Вот я его и пытался защитить.

– Помню, что у Саши вывих, – покивал директор. – А что Татьяна Николаевна?

– Ну, она меня выгнала, – продолжил я.

– Мне она сказала, что ты не сделал домашнее задание, нахамил ей и самовольно вышел из класса. А потом вообще не пришел на уроки. Как ты можешь это объяснить?

Я немного опешил от такой наглой лжи. Это я-то домашнее задание не сделал? Да я вечно сижу над английским до поздней ночи и Саню мучаю им постоянно, чтобы он плохие оценки не получал, а то ведь Татьяна Николаевна его ненавидит.

– Неправда, – выпалил я. – Да, я потом не пошёл на уроки, потому что сидел с Сашей и помогал ему. Но из класса она меня сама выгнала. И домашние задания я всегда делаю!

– Верю, – коротко сказал директор, откидываясь на спинку кресла. – А ещё она сказала, что ты швырнул в неё тетрадь?

А вот это уже было полное враньё. Действительно, я швырнул тетрадь, но не в Татьяну Николаевну, а на свою же парту, когда выходил, чтобы она потом не придиралась, что я ничего не делаю.

– Так это была тетрадь с домашкой, – заметил я, поднимая брови. – Я его не сделал или всё-таки швырнул?