В поисках Библии: Тайны древних манускриптов

Это было типично для Петри — работать с величайшей осторожностью, почти не полагаясь на помощь наемных работников и на ходу создавая методы консервации. Тексты оказались весьма ценными, хотя из числа написанных на греческом лишь немногие имели какое-нибудь значение. Они датировались довольно поздним временем. Но среди египетских папирусов был каталог иероглифических символов и соответствующих им иератических, или скорописных, знаков, размещенных параллельными колонками. Документ, по-видимому, был пособием для обучения системам египетского письма. Это был первый найденный документ такого рода, и он оказался для филологов просто бесценным. Другой обуглившийся папирус пролил свет на древние географические концепции египтян и на административное деление страны на номы.

Петри не был сколько-нибудь обескуражен, когда в начале 1887 г. Служба древностей предложила ему обследовать Файюм. Правда, археологи считали, что Файюм не оправдает затрат; вот уже двадцать пять лет ни один из археологов не отваживался ехать туда. Но что касается Петри, то он, хотя ему и приходилось ранее испытывать разочарование, всегда усматривал в новом объекте вызов и открывающуюся благоприятную возможность. И действительно, отсутствие романтического ореола и неизученность этого района еще более содействовали успеху Петри.

Главной целью Петри в Файюме были пирамиды. В отличие от лучше сохранившихся пирамид в Гизе об этих решительно ничего не было известно. До сих пор не было предпринято ни одной попытки узнать, когда они были построены и кем. Помогут ли ему эти пирамиды — для Петри излюбленные памятники Египта — приподнять завесу, окутывающую Файюм?

Ему не понадобилось много времени, чтобы опознать в пирамидах постройки XII династии. А его раскопки пирамиды Аменемхета III и определение местоположения погребальной камеры — образец высшего искусства и изобретательности в египтологии. Он начал с Мединет-эль-Файюма (древнего Крокодилополиса), в котором обследовал остатки древнего храма; затем он перебрался в Гавару. Здесь его внимание также было сосредоточено главным образом на местных пирамидах, но он обнаружил и другой, "менее всего ожидаемый… источник интересных данных" — прославленные теперь портреты умерших, выполненные на воске на крышках саркофагов с мумиями. Вместе с фресками Геркуланума и Помпей эти портреты являются наиболее живыми и выразительными произведениями греко-римской живописи из тех, которыми мы обладаем. Местное кладбище, казалось, представляло собой неиссякаемый источник вощеных панелей: иногда в течение двадцати четырех часов на свет появлялось до пяти портретов.

Однажды, когда местный мальчик только что сообщил о находке очередного портрета, прибыла группа посетителей. Сообщения Петри в лондонские журналы о ходе работ сделали его исследования достоянием гласности. Уже в течение первого десятилетия его долгой карьеры он стал среди своих коллег-археологов живой легендой. Они изучали его методы исследования так же, как и его открытия, они убеждали его распространить свои теории на эволюцию и взаимосвязи всего древнего Ближнего Востока.

Погребальный портрет из Гавары.

Вощеная доска

Группа, прибывшая в этот день в лагерь, расположенный в пустыне, состояла из трех выдающихся немцев: "Шлиман, невысокий, круглоголовый, круглолицый, в круглой шляпе, с круглыми вытаращенными глазами в очках, бодрейший человек, педантичный, но всегда склоняющий голову перед фактами. Вирхов, спокойный человек с привлекательным лицом и прекрасной седой бородой… Швейнфурт (этнолог)…" Все трое проявили живейший интерес к работе англичанина, но Шлимана Петри по случайному стечению обстоятельств мог порадовать особого рода находкой.

Она была сделана при необычных обстоятельствах, когда Петри раскапывал греко-римское кладбище в Га-варе. Это была мумия молодой девушки, голова которой покоилась на греческом свитке, написанном превосходным унциальным письмом [9]II в. н. э. Папирус содержал значительную часть второй книги "Илиады". Более достойным удивления, чем сам текст, снабженный примечаниями, который в действительности дал мало что нового гомеровской текстологии, было место, где находился свиток.

Фрагмент списка "Илиады" II в. н. э., выполненного унциальным письмом того же типа, что и письмо "Папируса Петри" из Гавары, очевидно предвосхищающее стиль библейских кодексов IV в. на веллуме, особенно Ватиканского и Синайского