В поисках Бога. Путь к безмятежному покою.

Матаджи сказала: “Не тревожься, — я пошлю тебе сена”. И она послала ему сена.

Тогда он спросил: “А масляные лепешки?”

“Я снабжу тебя и ими”, — ответила Матаджи. И позаботилась, чтобы это было сделано.

Через несколько дней этот человек опять пришел и пожаловался: “Корова дает очень много молока, матушка. Но на базаре молоко стоит совсем дешево. Что мне делать?”

Матаджи тут же заверила его: “Что ты волнуешься? Присылай все молоко в ашрам.

Нам всегда нужно молоко, и мы будем покупать его у тебя за хорошую цену”.

С тех пор он зажил хорошо и был всем доволен, а Матаджи была несказанно счастлива!

И самое лучшее при этом то, что она, отдавая, не считает, что оказывает кому-то благодеяние. Она говорит, что отдает то, что только вам и принадлежит. Другими словами, она возвращает вам то, что и так ваше. Благословен такой дающий, но еще больше благословен получающий. В этом мире люди дарят другим всевозможные вещи, но в большинстве случаев даже подарок заключает в себе эгоистический мотив. Или даритель хочет завоевать известность и имя, или хочет получить от вас что-то взамен. Это не есть истинная отдача, это всего лишь сделка. Вы даете столько-то и рассчитываете получить взамен столько-то. Где тут место любви? Если есть любовь, то чувства, что есть “отдача”, “отдающий” и “получающий”, не возникают вовсе. Дающий и получающий — это одно, они едины. Разве вы ожидаете похвал от мира, когда едите или надеваете чистое белье? Вы делаете это для собственного удовольствия. Когда отсутствует чувство двойственности, вы отдаете ради собственного удовольствия. Спросите у Матаджи, почему она отдает. И она в свою очередь спросит вас: кто отдает? Понаблюдайте за Матаджи, когда она что-то отдает: вы увидите, что вся любовь мира сияет на ее лице и что, отдавая, она чувствует себя самой счастливой. Иногда Рамдас в шутку говорит ей, что если бы она могла, то раздала бы и Рамдаса, но она протестует, заявляя, что Рамдас уже и так прочно сидит в их сердцах и потому в такой благотворительности нет нужды.

Так велика любовь божественной Матери, что она целиком отождествляет себя со своими детьми. Их радости — это ее радости, их горести — это ее горести. Такую Любовь, любовь с большой буквы, вы можете ощутить только на самой высокой стадии самореализации, когда двойственность исчезает, когда весь мир со всеми его формами становится вами. Только тогда жизнь стоит того, чтобы жить, — жизнь, прожитая в любви, когда каждое действие становится выражением всеохватной вселенской любви. Только тогда жизнь становится вечной радостью».

Глава 18 ПАПА ГОВОРИТ

Хануман

Много лет назад один почитатель из южноиндийского города Салем написал в ашрам о своем открытии: на нескольких фотографиях возлюбленного Папы, сделанных во время его поездок на Юг в 1938 году, ясно видно, что на горле у него запечатлен образ Ханумана, величайшего преданного Рамы. Велико было наше волнение, когда все мы, взрослые и дети, пристально разглядывая фотографии Папы, отчетливо увидели фигуру Ханумана на папином горле! Сам Папа, весело смеясь, воспринимал все это как забаву. Мне было тогда лет шесть или семь, но я и сейчас помню, как я робко подходил к Папе и во все глаза глядел ему под подбородок, чтобы увидеть там живого Ханумана! Я проделывал это раз пять и однажды даже осмелился дотронуться рукой до Папиной шеи. Папа спросил, смеясь: «Что ты там ищешь, малыш?» «Ханумана, Папа», — ответил я. Тогда Папа, наш бесконечно любимый Папа, взял мою правую руку и мягко приложил ее к моему сердцу. «Вот где Хануман, — сказал он с улыбкой, — повторяй Рамнам, чему тебя научила твоя мать, и Хануман всегда будет жить в твоем сердце». Как это прекрасно, подумал я. И в то же время я не мог удержаться, чтобы не спросить Папу, показывая на его шею: «А что Хануман там делает, Папа?» Папа только слегка улыбнулся и некоторое время молчал, а потом сказал: «Рамдас и Хануман родились в один и тот же день. Поэтому ему нравится быть вместе с Рамдасом».

Позднее я часто слышал из уст возлюбленного Папы о его «родстве» с прославленным почитателем Рамы. Папа говорил, что главное сходство между ним и Хануманом заключается в том, что оба они — ревностные приверженцы Рамнама. Хануман воспевал Имя для того, чтобы все время удерживать Раму в своем сердце, а Господь так высоко ценил своего слугу, что благословил его на бессмертие, сказав ему: «Где бы ни воспевали Мое имя, там будешь находиться и ты». Вот почему, говорил Папа, в индийских городах и деревнях, особенно в Северной Индии, где бы и когда бы ни пели «Рамаяну» Тулсидаса, лирическую поэму о жизни Рамы, для Ханумана всегда оставляют свободное место, и люди, твердо веря, что Хануман присутствует среди них, простираются ниц перед этим сидением и просят Ханумана благословить их такой же преданностью Богу.