В поисках Бога. Путь к безмятежному покою.

Папа только улыбался — и опять улыбкой беспредельной жалости и симпатии. «Пусть исполнится воля Рама», — сказал он.

После того как Папа удалился, я, склоняясь к ногам Матаджи, взглянул ей в лицо. На нем запечатлелся тот же взгляд, какой я дважды в тот вечер видел на лице Папы. Потом Матаджи сказала: «Понимаете ли вы, люди, какую драгоценную возможность упустили? Она выпадает только раз в жизни. Папа, которого вы называете своим гуру, которому вы пишете длинные письма в цветистом стиле, подошел к вашему порогу, умоляя вас последовать за ним, вы же захлопнули перед ним дверь! И вы называете себя преданными Папы, его детьми!»

Прощание

Было лето 1963 года, последнего года физического присутствия Возлюбленного Папы с нами. По милости его мы с женой в очередной раз приехали в ашрам. Апрель — месяц рождения Папы, и было так чудесно оказаться тогда в ашраме

. Хотя и не устраивалось никаких специальных торжеств, но там был Папа, и войти утром в его комнату и склониться к его ногам было великой радостью. Мы вошли к нему ранним утром и были встречены его чудесной улыбкой. «Вы сегодня так рано, по какому же это случаю?» — спросил Папа. «Но сегодня ведь день рождения Папы, разве не так?» — сказал я с фамильярностью, которая была моей привилегией в течение трех последних десятилетий.

«Что уж тут такого особенного в дне рождении Рамдаса, — снова спросил Папа, — не выросла ли у него за эту ночь парочка рогов? Он встает, как обычно, пьет свой утренний кофе, диктует письма, а потом выходит из комнаты. Чем же так отличается этот день?» — настойчиво спрашивал Папа, и чудные озорные искорки сияли в его глазах.

«Для нас это особый день, Папа, — ответил я. Мы оба теперь сидели на полу у его стула. — Он дает нам лишнюю возможность выразить благодарность». «Выразить благодарность? — воскликнул Папа, широко открыв глаза. — За что?» «Вознести Господу благодарность за то, что Он дал нам Папу», — сказал я с вытянутым лицом, хотя, наверное, должен был смеяться от шутливо-серьезного юмора Папы. «И как долго собираетесь вы вот так благодарить Господа?» — спросил Папа. «Многие, многие годы, Папа», — сразу же сказал я, хотя что-то в тоне Папы, в его глазах, ставших печальными, заставило меня вздрогнуть. «Папа, пожалуйста, скажи, что ты благословляешь мою молитву о “многих, многих годах”», — просил я молча. Но Папа, не откликнувшись, переменил тему.

Для Папы это был всего лишь обычный день, но после моего утреннего разговора с ним этот день приобрел особое значение. Я

отчаянно пытался избавиться от леденящего чувства, которое не покидало меня. «Папа, — сказал я, снова привлекая его внимание, — на следующей неделе — мой день рождения, и я чувствую себя благословенным оттого, что нахожусь в ашраме».

«Сколько тебе будет лет?» — спросил Папа с улыбкой. Я назвал свой возраст, и Папа кивнул головой. «О да, ты на один год моложе ашрама,

ведь так? Рамдас помнит тот день, когда ты родился. Твоя мать очень хотела коснуться стоп Рамдаса, но она не могла подняться с постели и потому настояла, чтобы он встал на скамейку. Потом ей не терпелось как можно скорее принести тебя в ашрам и, не вняв советам старших, она все-таки принесла тебя сюда, когда тебе было всего несколько дней. Положив “сверток”, в котором ты находился, к стопам Рамдаса, она попросила, чтобы он благословил тебя. “Благословение Рамдаса уже на нем”, — сказал он. Но она не успокоилась, пока Рамдас не поднял тебя и не взял на руки. Так велика была ее преданность», — сказал Папа.

Трепет охватил все мое существо, когда Папа вспоминал те далекие дни, находящиеся за пределами моей памяти. Леденящее чувство, только что меня посетившее, исчезло, на лице Папы появилось выражение невероятной нежности, а его глаза смотрели далеко-далеко, будто он видел сквозь меня нечто запредельное.

«Твоя мать “вырвала” у Рамдаса обещание, что он будет заботиться о тебе», — заметил Папа и добавил с огоньком в глазах: — Как ты думаешь, он сдержал обещание?» «Папа!» — воскликнул я, но из-за волнения не смог продолжать.

«Когда Рамдас дает обещание, что возьмет на себя заботу о ком-то, когда он, так сказать, ставит на кого-то свою “печать”, это не следует понимать в материальном смысле, — сказал Папа. — Земные блага, конечно, его не обойдут, но главная забота Рамдаса, да нет, единственная его забота, — это духовное развитие преданного.