В поисках Бога. Путь к безмятежному покою.

И это правда, что величайшее благословение, которое может дать святой своему ученику, — это благословение на многие жизненные трудности, так как только в минуты испытаний ваш ум обращается к Тому, кто обитает в вашем сердце, и вы, обретя смирение, входите в Его царство. Главным камнем преткновения на пути духовного роста человека является его эго, его гордыня, чувство, что это он делает то или иное, что “это — мое”. Бог в своей бесконечной милости приносит в жизнь человека горестные минуты для того, чтобы он, отчаявшись, мог обратиться к своему Создателю и все свои мысли сосредоточить на Нем. Самый верный способ помнить о Нем — повторять Его имя. Когда ваше эго сокрушено и повержено в прах, когда вы осознаете — через Рамнам, что только Он имеет значение и ничего больше, тогда наступает в вашей жизни переломный момент, и Он начинает проявлять себя во всех ваших действиях. А до этого человеческое существо обречено проходить через все подъемы и падения, страдая от всевозможных жизненных невзгод. Но истинно преданный стремится к этим невзгодам и принимает их, когда они приходят, ибо они ускоряют его движение к Богу. А вы, люди, пишите Рамдасу о том и о сем, просите его благословить то или иное мирское начинание! Никто не просит у Рамдаса благословения на еще большие трудности и большее познание Бога». Папа смеялся, когда произносил эти слова, и преданные смеялись вместе с ним.

«Итак, “остерегайтесь” благословения святого, — продолжал Папа с улыбкой. — Когда искатель приходит к святому, тот воспринимает его не как почитателя или ученика, а смотрит вглубь него, узнавая себя в другом человеке. Если реализовавшаяся душа поднимает руку для благословения, знайте, что она благословляет вас не на что-то преходящее, но на высший удел всех людей — единение с Богом. Правда и то, что, когда преданный страдает от болезни, благословение святого “срабатывает” магически и исцеляет его, — в том случае, если преданный обладает глубокой верой. Святой имеет дело лишь с развитием души, и все его благословения направлены на это и ни на что больше. Если он достигает Всевышнего, разве не естественно, что сердце его открывается всему страдающему человечеству и он желает, чтобы все люди также разделили это несказанное божественное блаженство?

Рам посылает в этот ашрам самых разных людей. Иногда хорошо осведомленные друзья предупреждают, что некто, едущий в ашрам

, имеет репутацию дурного человека, много грешившего. Вы думаете, что Рамдас будет избегать встречи с ним? Напротив, когда подобный человек оказывается с ним лицом к лицу, стоит перед ним, преклоняет перед ним колена, Рамдас видит в нем только Божественное, более того, он обращается к нему как к возлюбленному Раму: “О Рам, какие удивительные маски и роли Ты себе выбираешь!” Даже так называемые “худшие из людей” не смогут не сбросить с себя маску “зла”, как выбрасывают грязную одежду, когда внутри у них пробуждается божественное начало. Для Рамдаса в мире нет зла и нет места или человека, которые были бы полностью погружены во мрак. В каждом и во всем он видит только божественную Мать, Шакти, играющую в свои игры (пилы) в различных обликах и ролях.

А что касается самого Рамдаса, он — блаженное дитя Матери, дитя, которое будет играть данную ему Матерью роль, пока она не призовет его снова в свои объятия».

Этот день рождения Папы, столь памятный для меня, прошел в бхаджапах и Рамнаме, в чудесных прогулках по ашраму

с Папой, во время которых он учил нас в своей излюбленной манере — смешными историями и притчами, всевозможными шутками, приучая нас смеяться над своими глупостями и слабостями. Через несколько дней прошел и мой день рождения, о котором я имел смелость сообщить Папе, потом прошел еще один проведенный вместе с Папой день, и воспоминания о нем останутся у меня на всю оставшуюся жизнь.

В то утро, когда я простерся ниц перед Папой и попросил его благословить меня, он произнес в ответ знакомые слова: «Благословения Рамдаса всегда с тобой, чего ты боишься?» Я поднял голову и, посмотрев на Папины стопы — приют всех преданных, подавил слезы, набежавшие мне на глаза. Я так много хотел сказать Папе, но не смог произнести ни слова. Подняв голову, я только смотрел на его приветливое, светлое лицо с нежно-розовым румянцем, добрую улыбку и ласковые глаза, которые запечатлелись в сознании всех, кто приходил к нему.

Прошло два дня, и настало время моего отъезда из ашрама. В эти два дня я хотел хотя бы ненадолго остаться наедине с Папой, чтобы выразить ему все, что было у меня на сердце и получить у него еще одно благословение на три моих сокровенных желания. Но такой возможности мне не представилось, и как-то неожиданно пришло время уезжать.