В поисках идеала

— Мне нечего подарить тебе, светлейший принц… У меня не осталось ничего, кроме титула и старого, полуразрушенного замка, которым пугают теперь малых детей. Да и что, в самом деле, подарить человеку, у которого есть всё?

Старая графиня хитро прищурилась и промолвила после значительной паузы:

— Но всё же, думаю, у меня имеется для тебя кое-что гораздо ценнее расшитых золотом камзолов, перстней с заморскими самоцветами и вороных жеребцов. У меня есть предсказание-предостережение…

Она приблизилась почти вплотную к молодому человеку… Присутствующих поразил контраст буйствующей, бьющей в глаза цветущей молодости и красоты принца, и отдающей могильным холодом, отталкивающей в своём уродстве замшелой старости графини. Подняв к нему морщинистую шею, с задубевшей и потемневшей от времени кожей, старуха, сделав короткую паузу, чтобы восстановить дыхание, продолжила своим сухим, потрескивающим голосом:

— Суждено тебе встретить, мой юный, прекрасный принц великую Любовь, настоящий идеал чистой прелести и красоты. Девушку, которая полюбит тебя всем сердцем и подарит бесконечное счастье…

— Благодарю вас, графиня, — слегка поклонился ей Теодор, — это прекрасное предсказание…

— Погоди, мой нетерпеливый и благородный принц, ведь есть ещё и предостережение… — тут она схватила его за руку своей высохшей, похожей на куриную лапу рукой, затянутой кружевной, чёрной перчаткой, да так что от неожиданности молодой человек слегка вздрогнул, а исполинского роста воин, стоящий у входа и не спускающий внимательных глаз с графини, положил руку на эфес своей шпаги. Но старуха тем временем, притянув к себе Теодора, зашептала ему в самое ухо:

— Да только смотри внимательнее, сокол мой ясный, не упусти её… Идеал, он как синяя птица счастья — не просто хрупкий и редкий, он — единственный. Идеал, мой милый, растворяется от невнимательности да равнодушия — мелькнёт и исчезнет, словно и не было его никогда…

Принц Теодор и сам не знал почему слова этой старухи так поразили его, пронизав словно крохотными, тончайшими иголочками всё нутро и проникнув в самое сердце, которое в сей же час, как старая карга коснулась его своими жёсткими и когтистыми пальцами, забилось в несколько раз сильнее.

Но только словам старухи поверил принц наш сразу и безоговорочно. И с того самого времени уже не знал покоя.

Ведь где-то далеко, — думал он, лёжа без сна в своей кровати, ждёт его одна-единственная Любовь, символ вечной красоты и молодости, его Идеал, о котором можно лишь мечтать… А он здесь, смотрит тоскливо через полог в окно, подгоняя рассвет, а она там, в неизвестном краю, самая желанная, прекрасная, но недосягаемая его возлюбленная… Быть может она также, как он, ждёт, томимая смутным волнением души и надеется на чудесную встречу.

О своих переживаниях принц мог поведать только лучшему своему другу Николе, с которым, как и в детские, светлые годы его связывала крепкая дружба, в нерушимости которой они поклялись ещё на самой её заре.

Никола, его добрый товарищ и поверенный сердечных тайн, уверил принца в своей преданности и любой помощи, которую он только в состоянии будет ему оказать.

В этот период, венценосный принц с каким-то небывалым рвением принялся за рисование. Никогда ещё картины его не были так прекрасны, а техника исполнения столь искусной. Главной героиней его полотен почти всегда была она, его таинственная незнакомка, его возлюбленная, его Идеал. И хоть каждый раз она получалась разной, объединяло их одно — эти женщины были невыразимо прекрасны. Они словно оживали под его кистью, светились изнутри и притягивали к себе своей призрачной красотой, обещая неземное блаженство тому, кто будет их достоин.

Известность о художественном таланте Теодора, вышла далеко за пределы их королевства. Принцу даже стали поступать нижайшие просьбы из других королевских семей нарисовать портрет царственной особы или члена его семейства: супруги, внучатого племянника, любимой собаки.

И всё же его учитель рисования находил, что принцу для достижения вершин искусства и придания известного лоска своим работам, необходимо учиться живописи в Риме, у настоящих мастеров. Он же, скромный учитель, уже давно передал его Высочеству всё, что знал и добавить ему, к его величайшему сожалению, более нечего.

А меж тем время шло, а принц Теодор всё думал о своём Идеале, и о том, где его найти. Благородный король и прекрасная королева, замечая всё чаще своего любимого сына в задумчивости и печали, истолковывая по-своему его настроение, регулярно устраивали балы, более всего напоминавшие ярмарки невест, так как туда, в первую и главную очередь приглашались знатные семьи, имеющие дочек на выданье.