В поисках короля

— Восемь монет! Кто больше? Неужели никто не хочет побороться с этой красавицей и узнать свои силы? — Зазывала шлепнул варварку по заду, звонкий хлопок потонул в одобрительном смехе.

Варварка краем глаза углядела знаки на одежде у немолодого седобородого раба, стоящего поодаль со скучающим видом. Теперь она знала, что делать. Зазывала, продолжая ее нахваливать, погладил по груди, рванул ворот рубашки, обнажая товар. Рут резко двинула коленом, и зазывала повалился на мостки, хватаясь за пах. Пока стражники бежали к ней, она освободила руки и встала в боевую стойку. Первый полетел в толпу, второй ударился головой о край помоста и затих. Третий, более умный, встал поодаль и направил на Рут взведенный арбалет. Она медленно подняла руки и выпрямилась.

— Двадцать монет. — Вдруг спокойно сказал раб, но так, что все услышали. И затаили дыхание.

— Двадцать монет за нечестивую варварку от господина Фейлаха. — Простонал зазывала. — Продано.

В толпе негодующе зашумели, люди хотели торговаться дальше, но зазывала вяло махнул пухлой рукой, и на помост вытащили юную пугливую горянку с большими черными глазами. О Рут сразу же забыли.

Седобородый раб отдал двадцать монет и развязал ей руки, потом дал напиться. Тринидад жадно глотала чуть подсоленую воду.

— Люблю умных варваров. — Насмешливо сказал раб. — Как и умных демонов.

— Все хотят жить. — Пожала плечами дикарка. — А умные еще и умеют это делать.

— Конечно, ты хочешь сбежать, все вы хотите. Даже не надейся. Гладиаторы долго не живут. Но если будешь хорошо драться…

— Мне подарят свободу?

— Конечно нет. — Раб расхохотался. — Господин Фейлах не дурак, чтобы разбазаривать свое добро. Если будешь хорошо драться, то будешь купаться в роскоши.

— Это можно. — Согласилась Рут. — Роскошь я люблю.

Глава 23. Гладиаторы

В подземельях солнца не было, гладиаторы видели его только тогда, когда выходили на песок арены, да и то закатное, умирающее, красящее кровью из ран все небо. Поэтому просыпались все по звуку трубы. Рут потянулась на жесткой лежанке, хрустнув всеми суставами, резко закинула ноги вверх, балансируя на лопатках, потом оперлась на руки и коснулась босыми ступнями потолка, на котором уже было несчетное количество грязных следов. За этим занятием ее застала рабыня. Тринидад оттолкнулась, спрыгнула на пол, грубо схватила рабыню за плечо и заглянула ей в руки, проверяя, что она принесла на этот раз. Хлеб, сыр, лук, прокисшее молоко в горшочке, пара сморщенных яблок и кусок каменной колбасы. С тех пор, как варварка получила право выходить на арену не в толпе никчемных вояк, а один на один с более опытными бойцами, ее перевели в отдельную комнату. С каждой новой победой еда становилась немного лучше, а право на мясо дикарка получила и вовсе вчера, костоломным ударом пробив насквозь бойца вдвое шире себя.

Лорд Прест был так доволен ловкой варваркой, что недавно послал ей личную постельную рабыню по имени Рона, и Рут даже задумалась, а не воспользоваться ли ее услугами, но девчонка так плакала и дрожала, что дикарка с отвращением отослала ее прочь. Потом выяснилось, что несчастную не валял только ленивый, и варварка только укрепилась в своем решении. Прислуживала Рона хорошо, и Рут от всей души однажды предложила быстро и безболезненно лишить ее жизни, недостойной человеческого существа, в ответ на что девчонка разрыдалась и дрожащим голосом молила этого не делать до тех пор, пока возмущенная варварка не вытолкала ее за дверь. После ей прислали другую служанку, старше и умней. Она тоже безропотно ложилась в постель к любому гладиатору, но старалась угодить, как могла, не раздражала вспыльчивых мужчин слезами и воплями, и ее никто не обижал. Было у этой женщины даже своеобразное достоинство. Она приносила еду и сплетни, но сколько Рут ни пыталась вызнать о Хмеле, Гаррете и Герке, все было впустую.

— Что с этим делать? — Рут осторожно взяла горшочек с кислым молоком.

— Это пьют, госпожа моя. — Степенно объяснила женщина.

Когда-то она говорила Рут, как ее зовут, но Тринидад так и не смогла ни запомнить, ни выговорить. Смуглая кожа, черные волосы и миндалевидные глаза выдавали в ней уроженку гор, тех, что последним рубежом стоят на пути к Аду.

— А потом жидко ходят? К чему мне это? Или кто-то испугался встречи со мной на арене да так, что решил меня заставить ходить так же жидко, как сам при упоминании моего имени?

— Нет, госпожа моя, это…

Горянка произнесла трескучее длинное слово, похожее на звук, с которым разрывают плотную ткань. Тринидад даже не стала переспрашивать, по опыту зная, что все равно ничего не поймет.

— Это успокаивает живот, утоляет жажду, приятно на вкус и лечит от солнечных ожогов, если нанести на воспаленную кожу.

— Очень нужное качество. — Хмыкнула варварка. — Особенно сейчас. Особенно мне.