В поисках ковчега Завета: По следам скрижалей Моисея

Истина заключается в том, что нам недостает информации о церкви Марии Сионской во время всего ее существования до 1520 года, когда появилось описание Альвареса, если не считать случайных и кратких упоминаний в эфиопских и зарубежных источниках, которые не слишком меняют ситуацию. С 1400-х годов есть указания на то, что она была богато украшена и очень значима. Естественно, что-то можно узнать из материалов археологических раскопок и из останков аксумских стен. Что же они говорят нам? Только то, что это здание, скорее всего, было локального использования, стояло на месте нынешней церкви еще в дохристианские времена, на этом же месте соорудили еще одну постройку уже во времена Аксума, но задолго до истории царицы Гудит и Анбаса Вудема. Мы даже не можем сказать с уверенностью, что оно использовалось для религиозных целей. На вершине этих останков стоит современное сооружение, воплощая по крайней мере две строительные фазы, одну аксумской эпохи, другую — церкви Сарса Денгеля, перестроенную Фасиладом, Иясу II и так далее. То есть у нас есть свидетельства по меньшей мере о шести постройках, не считая реставраций. Археологический потенциал этого места огромен, но какую-либо информацию можно получить только с разрешением на раскопки. Подобная возможность представляется мне весьма слабой, если учитывать отношение духовенства Аксума к современным исследованиям.

ОСВЯЩЕНИЕ ЦЕРКВИ В ЧЕСТЬ МАРИИ СИОНСКОЙ

Главной темой исследования Хельдман является вопрос освящения рассматриваемой церкви. Если она была названа в честь церкви Сиона в Иерусалиме во время правления Калеба, это, разумеется, не подразумевает, что уже тогда существовала легенда об эфиопском ковчеге. Но если мы найдем свидетельства того, что церковь была освящена в честь Марии Сионской в начале своей истории, то это даст нам возможность говорить о достаточно раннем появлении вышеозначенной легенды.

В выдержках, приводимых мною из монографии Хельдман, скачок от возможного освящения в честь "Сиона" к совершенно отличающемуся от него освящению в честь "Марии Сионской" практически не объяснен. Это просто принято как данность. Церковь Сиона имела славу первой в мире и потому носила имя "матери всех церквей", распространенное вплоть до IV века. Она была связана с Тайной Вечерей, Троицей и Марией, и многие верили, что Дева жила и умерла здесь, в доме святого Иоанна. Церковь не была освящена в честь Сиона. Она всего лишь была построена на горе Сион "в честь Господа и его святой Матери", как говорит нам источник примерно 1100 года. В другом документе той же эпохи мы находим упоминание, что Мать Бога умерла здесь "и отсюда происходит имя церкви", а в третьем просто утверждается, что церковь была названа "Святой Марией горы Сион, где Благословенная Дева физически умерла"[137]. Но эти тексты относятся к более позднему времени. Была ли церковь горы Сион освящена в честь Девы Марии с самых ранних пор? И что более важно для нас, если это было так, есть ли какие-нибудь свидетельства того, что эта символика перешла в Эфиопию во времена Эзаны или Калеба?

Так получилось, что мы не знаем посвящений церквей аксумского периода. Запись царя Калеба в летописях VI века отмечает сооружение святого места (maqdas) в Химьяре и продолжается фразой: "Я построил его gabaz и освятил его силой Господа нашего". Церковь Марии очень часто зовется gabaza Aksum, "собором", буквально, хранителем Аксума. Очень хочется предположить, что Калеб мог построить церковь своей столицы, используя трофеи своей победы в Химьяре. Но частично уничтоженная надпись вполне может иметь в виду и другой собор, даже тот, что был уничтожен Юсуфом в Химьяре. В любом случае этот источник не дает нам никакого свидетельства о двух важных компонентах освящения, Марии или Сионе.

Как и везде, эфиопские теологи в свое время отождествляли ковчег Завета, содержащий Закон, с Марией, символическим "ковчегом", что хранил новый закон, Христа. В Эфиопии сам ковчег обозначался именем Сион. Но так и не было установлено, что эта связь между ковчегом и Марией была частью эфиопской веры.

Странно то, что самое раннее упоминание имени Марии в связи с Аксумом можно найти в мусульманском хадисе, датированном IX веком. Это была одна из бесконечных историй, рассказывающая о жизни пророка Мухаммеда, некоторые из которых принимались благодаря силе иснада, то есть цепи передачи: А услышал от Б, который услышал от С, и так до человека, предположительно бывшего свидетелем описанных событий. Хадисы известны своей ненадежностью, часто они не более чем легенда или даже слух. Тысячи из них отвергаются мусульманскими учеными, когда замечается погрешность в иснаде, аль-Бухари (около 810–870) сократил их число с 600 000 до 7000, которые он считал приемлемыми. В этом хадисе Мухаммед слушает рассказ своей жены об Абиссинии, где он когда-то жил в изгнании.